Интервью анны нетребко. Анна Нетребко: «Я – русская. Но, пожалуй, русская интернациональная

Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов - звезды первой величины на мировой оперной сцене. Каждая встреча с ними для меня огромная радость - и когда я вижу их на сцене, и в приватной обстановке.

Фотография: Владимир Широков Кольцо Chopard из коллекции Imperiale, розовое золото, аметисты, бриллианты.

Незабываемое впечатление - свадьба Ани и Юсифа, прошедшая в Вене чуть более года назад. С одной стороны, там была торжественная, помпезная атмосфера, а с другой - невероятно теплая и почти семейная. И вот, наконец, я в гостях у своих любимых друзей, в их квартире в самом центре Вены.

Аня, ты вот сейчас чай наливала и пела, и Юсиф пел. Вы часто так поете дома?

Юсиф: Нет. На самом деле мы дома поем только тогда, когда нам надо заниматься.

Анна: Сегодня занимаюсь сначала я, потом Юсиф. Он учит «Дона Карлоса» к выступлению в Большом театре, я повторяю «Травиату» - готовлюсь к «Ла Скала». В общем, работа кипит.

А почему, кстати, у вас такое маленькое пианино? Я предполагал, что увижу огромный белый рояль.

А.: А разве он нам нужен?

Ю.: Понимаешь, Вадик, этот инструмент необходим пианистам, для нас же это просто аккомпанемент, чтобы правильно звучали ноты. Так что маленького пианино более чем достаточно.

А.: Для меня звук фортепиано - это вообще с молодости стресс. Конечно, я не говорю о великих пианистах. Я жила в общежитии, и на протяжении всех лет учебы с семи утра со всех сторон начиналась игра на инструментах, фальшивая, плохая игра. С тех пор звук фортепиано, скрипки, виолончели и прочих музыкальных инструментов в одиночку вызывает у меня неприятные ассоциации.

Ю.: У меня тоже, потому что поначалу занятия музыкой были из-под палки. Мне было лет пять-шесть, наверное; со мной занималась учительница - такое жуткое создание невероятных размеров, которое всё время потело и издавало какие-то непонятные звуки. Она брала мою руку, хватала все пальцы одновременно и ими стучала по пианино.

Теперь я понимаю, почему у вас самое маленькое пианино на свете. Вы сами-то на нем играете?

А.: Мы не играем, к нам приходит концертмейстер.

А как вчера замечательно играл Тьяго! У вас растет будущий пианист.

А.: Ни за что!

Ю.: Тьяго будет дирижером. Он ребенок талантливый, у него всё получается. Я вот вижу сейчас, как он растет, и за что бы он ни взялся, абсолютно всё ему подвластно. Хочет петь - поет. Чисто, правильно.

Ю.: Если хочет дирижировать - дирижирует. Он и на карате еще ходит.

Заниматься карате он сам захотел или вы его отправили?

А.: Добровольно-принудительно отдали его в спорт.

Ю.: Но ему нравится! А еще у него очень много книжек о науке, о Вселенной. На русском, на английском. Он очень любит читать.

А.: Мы всячески поощряем все его интересы.

Тьяго довольно долго учился в специальной школе в Нью-Йорке. Сейчас ситуация меняется?

Ю.: Да, у нас хорошая новость: мы его отправили в абсолютно нормальную школу в Вене. Он туда ходит с сентября, в четвертом классе учится. Тьяго был к этому готов. Естественно, по развитию он немного отстает от детей своего возраста...

А.: ...в основном по речи, по разговору.

Ю.: Но мы были уверены, что ему надо идти в обычную школу, где в классе двадцать человек, где есть общение, какие-то свои взаимоотношения.

То есть теперь сын живет в Вене.

А.: Это пока эксперимент такой, на год. Посмотрим, что из этого получится.

Ю.: Ну смотри, для нас это тоже ощутимая разница - живет Тьяго в Нью-Йорке или здесь. Мы ведь большую часть времени проводим в Европе. Прилететь в Вену из Москвы, из Питера, Берлина, Лондона намного проще, чем лететь в Нью-Йорк. Так что посмотрим... Сегодня был такой чудесный момент, когда Аня в школе объясняла преподавателю, что у сына небольшая проблема с речью. А Тьяго говорит: «Мама, у меня нет проблем с речью, я разговариваю прекрасно. Я говорю по-русски, по-английски и немножко «по дойч», по-испански»...

Какой полиглот!.. Послезавтра вы уезжаете на гастроли. Когда вернетесь обратно?

А.: Мы будем здесь три дня в июне, потом уедем опять.

Квартира у вас красивая, а вид из окна на францисканскую церковь просто потрясающий!

А.: Известный адрес в Вене. Тут экскурсии часто проводят...

…и показывают достопримечательности - например, дом, где живет Нетребко. Скажи, Аня, сколько лет ты уже в этой квартире?

А.: С 2010 года.

Квартира тебе сразу понравилась?

А.: Мне понравился вот этот паркет, который сейчас уже придется поменять. Мне понравилось огромное окно, которое уже заменили, и потом, конечно, очень красивый вид, открывающийся с террасы, - на собор Стефана. Квартира хорошая, но в ней есть один недостаток.

Какой?

А.: Здесь практически нет комнат. Наша малюсенькая спальня наверху. Плюс малюсенькая комната, где живет Тьяго. И всё! Остальное - открытое пространство, что не очень удобно, поскольку у нас всегда много гостей. Вот папа недавно приезжал из Краснодара, спал на диване в гостиной. То есть немного такой цыганский табор. Мы поддерживаем порядок, разумеется, но всё равно много всего набросано: тут цветы, тут какие-то украшения, книги, игрушки, здесь же концертные платья. Шкафов тоже полно, но они все забиты - куда деваться?

А скажи, ты от платьев как-то избавляешься? У тебя, наверное, огромное количество концертных нарядов. Или они все нужны?

А.: Я от них практически не избавляюсь, потому что ни у кого нет моего размера. Одно концертное платье я отдала Александру Васильеву для выставки. А у меня их еще тридцать пять!

Юсиф, когда ты стал жить в этом доме, здесь появилась какая-то новая энергия?

А.: Дом стал домом, только когда Юсиф тут появился.

Ю.: Дом, конечно же, очень красивый, уютный. Но без семьи, без ребенка даже самый красивый дом - это такой холод, стены холодные. Просто приятная картинка. Конечно, дом надо обживать.

А.: Юсиф только сюда переехал - и сразу возникло ощущение, будто он всегда тут был.

Ю.: Когда мы познакомились, жизнь у Ани в Вене уже была налажена. А я жил в Милане. Но не будут же они с Тьяго перебираться в Милан? Проще было одному человеку переехать сюда. И естественно, мы сразу договорились, что за всё будем платить вместе.

За что именно?

Ю.: Квартиру Аня купила еще до меня, кредит выплачивает. А сейчас мы выплачиваем его вместе. Для меня это была важная составляющая, потому что, раз мы семья, мы обязаны всё делать вдвоем.

Слушайте, а вы брачный контракт составляли или нет?

Ю.: Составляли, страшнейший просто контракт.

А.: Совсем не в его пользу, бедный Юсиф. (Улыбается.) Такой брутальный контракт, венский такой, австрийский контракт, все права у женщины.

Ю.: Во всем мире все законы, конечно же, защищают женщину с ребенком. В принципе, это нормально, правильно.

А.: Мой любимый, ну мы же друг друга не оставим.

Ю.: Ну мы, конечно же, рассчитываем жить долго и счастливо и думаем, что этот брачный контракт никогда нам не понадобится.

То есть это просто формальность.

Ю.: Да, на которой настоял я. Начались вот эти разговоры, что, мол, у Ани есть собственность, а у тебя нет. Так что я настоял на том, чтобы этот брачный контракт был подписан, и все сразу успокоились. Понимаешь, мы такие люди, что если, не дай бог, мы когда-нибудь должны будем разойтись, то мы не будем ругаться. Это я знаю точно.

Вы вообще когда-нибудь ссоритесь?

Ю.: Приходится иногда друг другу доказывать что-то, это естественно. Но не на повышенных тонах. Ни в коем случае никто ни на кого никогда не кричит. Может состояться просто оживленный разговор на какую-то тему. Ну а как иначе? Нам по сорок лет, мы оба состоявшиеся люди.

А.: Мне сорок пять уже.

Ю.: У каждого, естественно, свой характер.

Скажите, поставить штамп в паспорте было делом принципа? Это что-то изменило?

Ю.: А как иначе! Ты создаешь семью. Просто жить вместе несложно, но я считаю, что это безответственно. Особенно когда ты человек зрелый. Штамп нужен. Жена - это уже не просто женщина, от которой ты можешь внезапно уйти, написав ей эсэмэску, что вы больше не вместе. Штамп - это ответственность.

А ты, Юсиф, усыновил Тьяго?

Ю.: У него есть папа, поэтому я его усыновить не могу. Для этого нужно, чтобы отец написал отказ.

А.: Куча каких-то бумажек требуется.

Ю.: Я хотел это сделать, но острой необходимости в этом сейчас нет, потому что ребенок всё равно растет здесь, с нами.

Отец видится с ребенком?

Ю.: Иногда. У него жизнь такая тоже непростая - у него болеет отец и так далее. Если возвращаться к твоему вопросу про штамп, скажу: он склеил то, что и так стояло рядом. Как говорили в советское время, брак - это основа общества.

А потом, как я понимаю, это еще и новый импульс для творчества.

А.: К творчеству это не имеет отношения. Просто так сложилось, что мы оба поем.

Ю.: Но если бы я был басом, а не тенором, мы бы никогда не пели вместе, но это бы не помешало нам любить друг друга.

Слушайте, когда вы пели в Большом театре «Манон Леско» и в последнем действии, взявшись за руки, медленно-медленно шли из глубины к авансцене, хотелось, чтобы это длилось как можно дольше. Настолько это было красиво, настолько ваши голоса звучали в унисон - просто грандиозно!

А.: Ура, повезло, такое бывает редко.

Ю.: Эта опера для меня, конечно, значит очень много. Однажды, когда мы пели с Аней, мне вдруг показалось в четвертом акте, что всё происходит на самом деле, что мы в изгнании, скоро придет смерть. Мне стало на самом деле страшно. У меня хлынули слезы из глаз. Такого на спектакле со мной обычно не бывает. Но тут - потеря какого-либо контроля. И это действительно дорогого стоит. Такие спектакли остаются в памяти и в сердце...

Аня, Юсиф, мы с вами должны были встретиться и сделать съемку в Нью-Йорке прошлой осенью. Вдруг я получаю сообщение: «В Нью-Йорк не прилетай, я сломал ногу».

Ю.: Пожалуйста, не напоминай об этом.

А.: Я считаю, что его сглазили.

Ю.: Я тебе скажу такую вещь, Вадик. Я по жизни вообще человек очень осторожный. Знаешь, есть дети бедовые такие, они всё время падают, по гаражам скачут, руки ломают. У меня никогда этого не было. Я всегда аккуратен, я никогда не зайду туда, где темно, где не видно и не слышно. То есть это вообще не про меня история. Я крепкий, я практически никогда не болею, никогда не лежал в больнице, у меня не было никаких операций.

Тьфу-тьфу, вот Аня стучит по дереву…

А.: А тут он упал на ровном месте.

Ю.: 27 октября я, счастливый, прилетаю в Нью-Йорк, 30-го мне предстоял дебют в Карнеги-холле. Мы должны были петь с Анечкой дуэтом. И вот 27-го утром я прилетел, отдохнул, поспал и говорю Ане: «Пойду в театр позанимаюсь немножко, попою». На следующий день была намечена репетиция с оркестром. Я пошел в Метрополитен-оперу, которая в трех кварталах от дома. Когда собирался обратно, начался дождь. Я сел в такси, потому что зонтика не было. Подъехал к дому, вышел из машины, зашел в подъезд и упал. На ровном месте. Сломал ногу в двух местах, ты можешь себе представить?! Порвались все сухожилия.

А.: Там кошмар был!

Ю.: И вот вдруг ни с того ни с сего ты прекращаешь ходить целых два месяца. Врагу такого не пожелаешь. Я просто стал прыгать на одной ноге, потому что на вторую нельзя было наступать.

И это притом, что по жизни ты привык летать, а не ходить.

Ю.: Если бы я изначально знал, что произойдет в следующие три месяца, я бы помер, наверное. Я думал, конечно же, что процесс восстановления пойдет гораздо быстрее. А на деле: неделя за неделей, неделя за неделей... Сначала сделали одну операцию - слава богу, она прошла хорошо. Но ты понимаешь, я не мог спать. На два с половиной месяца я просто прекратил спать, потому что я просыпался оттого, что мне было жутко некомфортно. Я не мог найти себе места.

А.: Больной мужчина хуже беременной женщины. Юсиф совсем упал тогда духом.

Я себе даже представить этого не могу - всегда энергичный, в отличном настроении...

А.: В общем, было страшно. У него была и физическая боль, и ночами он не спал - нервничал. Это была настоящая депрессия, ничего ему не помогало.

А у тебя, Аня, в то время шли спектакли в Метрополитен-опере.

А.: Я, кстати, вела активный образ жизни. Юсиф обижался, что я такой зайчик-энерджайзер. Я думала: ну вот что, я сяду и буду ныть рядом с ним? Я наоборот: «Давай вставай, туда иди, сюда...» А он на меня злился: «Ты не понимаешь меня». Он никуда не хотел выходить. Слушайте, ну с кем не бывает? Что мы сейчас это вспоминаем? Прошло и прошло.

Правильно, в любой ситуации важно быть оптимистом. У тебя гениальная жена в этом смысле, Юсиф!

А.: К сожалению, он меня в этом не понял.

Ю.: Я честно тебе скажу: были моменты, которые меня раздражали. Во-первых, я жутко разозлился на этот Хеллоуин.

А.: Представь, Юсиф со сломанной ногой, а у нас намечается Хеллоуин. (Улыбается. )

Ю.: Я приезжаю домой, а повсюду скелеты, черти, гробы. Ну с каких пор это стало нашим праздником?! Ладно, празднуешь ты это, ну так купи тыкву.

А.: Он не любит, а мне нравится, смешно, ребенку нравится, мы костюмчики покупаем. Я его забодала с праздниками, понимаешь? (Смеется. )

Долго ты обижался на Аню?

Ю.: Нет, естественно, ну а что обижаться? Я остаюсь при своем мнении, что к человеку, который попал в такую ситуацию, надо проявить немножко терпения и понимания. Я сказал Ане: «Ты за всё это время и десяти минут со мной рядом не просидела, что это такое вообще?»

А.: Ну потому что у меня было одно, другое, работа...

Хеллоуин в итоге вы отпраздновали?

А.: Нет, мы даже никого не стали звать, всё отменили. Но потом наступил День благодарения, большой праздник, мы созвали кучу народа, был огромный стол, всё классно! Только закончился День благодарения, Юсиф говорит: «Хватит пати, умоляю!» Это всё было в Нью-Йорке. Потом мы приезжаем в Вену, а тут Рождество! Начинается католическое Рождество, потом Новый год, потом православное Рождество... Несчастный Юсиф!

Ю.: Сначала этот Хеллоуин, потом День благодарения, потом праздник страшных свитеров, потом сочельник, потом празднуем приезд, потом отъезд... После Рождества празднуем последний спектакль в 2016 году, после спектакля празднуем канун Нового года, а потом Новый год... Но по-настоящему самый важный день - это годовщина нашей свадьбы.

А.: Ты мой любимый, ну а как же елочка, я же с детства люблю Новый год!

Ю.: Семнадцать праздников в одном только декабре!

Интересно, как в этой ситуации вы достигаете взаимопонимания?

Ю.: Никак. Я лежу на диване, всё очень просто. А если нога несломанная, то могу уйти из дома.

А.: Он лежит и смотрит сериалы, а я ненавижу их. Мне неинтересно сериалы смотреть, я хочу что-нибудь другое.

Юсиф, ну, с другой стороны, ты же сам говоришь, что встретились два взрослых человека, переделать никого уже невозможно.

А.: Несчастный мой! (Улыбается.)

Ю.: Понимаешь, мы просто очень друг друга любим. Если ты человека не любишь, ты эту ерунду всю не выдержишь. Понятно, что для меня это too much. Я не могу праздновать семьдесят праздников в году. А Аня не может не праздновать. Что мне остается? Просто принять эту реальность и делать вид, что я тоже в этом празднике участвую.

А.: Ну обеды же были классные, мы готовили столько вкуснятины!

Ю.: Никто не спорит, но обеды можно готовить и без праздников. Знаешь, в чем самая большая проблема, Вадик? Откровенно говорю: вокруг нас всегда очень много людей. Мы практически никогда не бываем вдвоем.

И на отдыхе тоже?

Ю.: В том-то и дело. Когда мы едем отдыхать, мы, естественно, хотим, чтобы ребенок был с нами, а если мы берем ребенка, то это минимум еще две няни. И какие-то друзья. То есть всегда получается десять-двенадцать человек. Замкнутый круг. Но ты знаешь, эти мелочи даже на пять процентов не могут повлиять на наше счастье, на нашу любовь.

Это самое главное, Юсиф. А как ты отнесся к тому, что Аня из брюнетки превратилась в шатенку? Я до сих пор привыкнуть не могу.

Ю.: Мне понравилось. Анечка давно грозилась поменять цвет волос, захотелось ей поэкспериментировать.

А.: Конечно, основная причина в том, что мне надоело закрашивать седые волосы. А сейчас я чувствую себя по-другому. Но всё зависит от настроения. Захочу завтра перекраситься - буду зеленой! Русалочкой хочу побыть.

Ю.: Она шутит.

А.: Я люблю меняться.

Вот насчет новых впечатлений. При вашем действительно сумасшедшем ритме жизни вы еще собираетесь сегодня вечером на Венский бал. То есть, вместо того чтобы побыть дома, вы идете туда, где соберутся три тысячи человек.

Ю.: Правильно, спроси Аню об этом.

А.: Я хочу пойти! Там красиво.

Ю.: Это один из тех моментов, где исключительно Анечка является двигателем.

Но ты же, Аня, и так блистаешь, тебя все обожают.

А.: Бал... Он бывает один раз в году. Я так давно не была на Венском балу. Юсиф, кстати, вообще никогда там не был.

Ю.: Если честно, я не являюсь большим поклонником балов.

А.: Ничего ты не понимаешь. Я выхожу в свет: бриллианты, роскошное платье, прическа. Там куча народа, шампанское, сосиски дадут. (Смеется.) Мы в этом году не поем, мы просто гости.

Ю.: Вадик, вот мы туда сходим, и потом я тебе расскажу о своих впечатлениях.

А.: Уже объявили, что мы там будем, газеты написали, что все нас ждут. Я вообще ко всему стараюсь относиться с душой нараспашку. Я живу и радуюсь жизни, мне хорошо. У меня нет никаких комплексов, у меня нет вещей, которые меня гнетут. У меня нет никакой совершенно зависти.

Может, это потому, что ты избалованна, - в хорошем смысле слова? Где бы ты ни появлялась, тебе всегда рукоплещут.

А.: Конечно, мне приятно. Но это не вызывает у меня такого дикого восторга, чтобы я потом не спала оттого, какая я «великолепная». Знаешь, когда всё только начиналось, у меня был дикий страх. Страх, что всё слишком рано случилось, что люди ставят меня в ранг звезды, которой я не являюсь.

Ю.: Как раз это и держит Аню на плаву, держит ее «в первом ряду», - то, что она пока не осознает, что она на самом деле великая, или, может, осознает, но не подает виду.

А.: Ух, слова-то какие! Я знаю, что обладаю разными качествами, профессиональными в том числе, такими солидными. Петь я умею, я могу делать вещи, которые очень мало кто способен делать. Это я всё знаю. И это, конечно, придает мне какую-то уверенность в себе. С другой стороны, если ты спел хорошо сегодня, это не значит, что ты и завтра хорошо споешь.

А что, у тебя бывают проколы?

А.: У меня не бывает проколов каких-то сильных, но бывает два шага вперед и один назад, как у всех. Бывают выступления хорошие, бывают выступления «о’кей». Бывает, ты попадаешь в постановку, в которой твое мастерство или твое исполнение тушат, гасят. Вроде поешь так же, а эффекта нет.

В феврале прошла премия «Грэмми». Ты была номинирована в категории «Лучший классический сольный вокальный альбом», но статуэтку не получила.

А.: Не получила - какой кошмар! (Смеется.) Получили другие люди, давайте их поздравим.

Ю.: Понимаешь, дело ведь не в том, сколько у тебя премий, а в том, за сколько минут продают билеты на твой концерт. На концерт Ани билеты уходят за четырнадцать минут. За четырнадцать минут полный sold out! В любой стране.

Потрясающе! На сколько времени вперед вы знаете свое расписание?

Ю.: 2019 год полностью распланирован.

А.: Есть уже какие-то договоренности и на 2022 год.

Послушайте, это хорошо или плохо, когда ты знаешь свою жизнь на пять лет вперед?

Ю.: Ну, это же работа.

А.: Это работа, это держит тебя в тонусе.

А помимо работы, что держит в тонусе - спорт, зарядка?

А.: Ничего такого мы не делаем.

Ю.: У нас определенный образ жизни. Мы уже четко знаем, что нам нужно до репетиции и что нам нужно до премьеры.

А.: Те спектакли, тот репертуар, что у нас сейчас, - это очень тяжелый репертуар. Он трудный физически, очень трудный эмоционально. Он опустошает.

Ю.: Опустошает душу.

А.: После такого спектакля на следующий день всё тело болит, какой там спорт! Это большая физическая нагрузка - брать вот эти верхние ноты, кантилены. Это же какая нагрузка на спину!

Вы оба всегда берете самую высокую планку в профессии. Ну а как иначе?!

Ю.: Да, но это то, чего сейчас от тебя ждут твои зрители. Ты уже не можешь эту планку понизить...

У вас дома удивительная атмосфера, такая творческая, уютно очень. И знаете, я удивлен, что у вас такой минимализм. Я был уверен, что увижу огромное количество мебели.

А.: Я терпеть этого не могу. Ненавижу классицизм. А Юсиф - наоборот, у нас разные вкусы. Хлам с блошиных рынков, вот эти бесконечные подарки, которые люди нам дарили и дарят. Их много, я уже не знаю, куда всё это девать. Подарили три сервиза чайных, спасибо, вот они. Пришлось шкафчик для них купить.

Ю.: А я человек кавказский. Мне нужно золото, трон, красный бархат, шелковые простыни. Если ты, Вадик, меня спросишь, какой дом я хочу, я расскажу: открываются резные ореховые двери, ты входишь в фойе дома - и там фонтан. В фонтане золотая лошадь. Рядом стоит памятник Марку Антонию. Лестница на второй этаж вся покрыта бархатным ковром, естественно, золотые львы, тигры, коршуны, и так далее.

А.: Какой ужас! Если когда-нибудь мы купим дом, то у нас будет одна половина моя, другая - Юсифа. Моя половина будет поспокойнее. Хотя яркие краски я люблю. Но мне нужно большое свободное пространство. Вот Юсиф не любит, когда открыты окна. А я не могу, когда окна шторами занавешены.

У вас диваны яркого лазурного цвета...

А.: Ты, Вадим, еще у нас в квартире в Нью-Йорке не был. Там каждая комната имеет свой цвет. Я подумала, зачем всё делать однотонным?

Ю.: Вот это мне как раз не мешает. Там синий, бордовый, красный цвет. Та нью-йоркская обстановка мне, кстати, больше импонирует, чем эта. Там есть элементы классицизма. Такие рюшечки, кружавчики, шторки. Здесь их нет, потому что это Европа.

А вот в одежде Аня предпочитает буйство красок, резкое смешение стилей .

А.: Мне нравится каждый день что-то выдумывать, сочетать несочетаемое. Причем чем больше это не сочетается, тем больше мне нравится. Мне идут безумные вещи. Мне нравится авангардный стиль, лондонский андеграунд, мне нравится аляпистость, мне нравится всё! Вот мне идут такие вещи. Это мой характер. Хотя народ от этого в шоке, конечно.

“Мне нравится быть женой”. Фото – www.globallookpress.com

«Для своего возраста я выгляжу замечательно. Худеть не собираюсь, толстеть тоже»,

– призналась мировая звезда оперы.

«Сущий кошмар!»

— Анна, мировые таблоиды с удовольствием смаковали подробности вашей свадьбы. А ведь сегодня на Западе очень распространены «свободные семьи», «мужья по выходным» и т. д. Для вас официальная регистрация брака была важна?

— Конечно! Мне очень нравится быть женой, мой статус и то, что у меня есть муж. Тем более азербайджанские мужья – одни из самых лучших в мире. Для азербайджанского мужчины семья – это всегда важнейшая вещь в жизни. Я уверена в Юсифе – он очень надёжный. Поэтому утверждаю: лучше быть замужем, чем нет! (Смеётся.) Хотя сама свадьба для меня была сущим кошмаром.

– Ого, ничего себе заявление… Свадьба во дворце – кошмар?!

– Да-да! Мы всё вроде предусмотрели… и забыли про парикмахершу. Буквально за час до церемонии я в истерике, на голове – взрыв на макаронной фабрике. Стою посередине комнаты и ору: «Кто будет невесту делать?» В результате сама каким-то образом накляпала себе что-то на голове. Несчастную тиару за 2 млн долларов мне как-то прикрепили, но она всё равно набок съехала. В общем, вот так всё было на самом деле.

А сама свадьба пролетела в один момент. Помню, в карете ехали. Друзья сказали, что красиво было. Ещё, как только мы сели за стол, Филипп сказал: “Так, я пошёл петь!” Благодарность Киркорову огромная! Все утанцевались.

А мне со съехавшей короной было уже не до фотографий и вообще ни до чего. Я только доползла до стола, не поевши, не попивши, и говорю: «А можно я домой пойду?» И мы ушли, жених с невестой. Просто приползли на карачках на кровать – ни о какой брачной ночи речи быть уже не могло – и легли спать. А утром проснулись – и ну удивляться: «А где же все фотографии с гостями, с родственниками?» (Хохочет.)

– Елена Образцова рассказала «АиФ»: когда оперой дирижировал её муж Альгис Жюрайтис, весь зал заряжался их любовью. А что вы чувствуете, когда находитесь с Юсифом на сцене?

– Юсиф – великолепный певец. У него и энергетика потрясающая. Но на сцене мы прежде всего именно творческие партнёры.

«Миллионов нет!»

– Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов – мировые оперные звёзды. Интересно, как в такой семье решаются денежные вопросы?

– С тех пор как у меня появился муж, дела наладились. У меня есть, естественно, и банкир, и специальные люди, которые занимаются моими финансами, но всё равно они иногда мне говорят: «Аня, ты столько потратила!» Иногда даже больше, чем заработала. Поэтому надо как-то регулировать этот вопрос.

Ну, теперь Юсиф денежные дела ведёт – он в этом плане молодец. Потому что, конечно, моя голова совершенно не устроена для решения финансовых вопросов.

А раз уж вы спросили про день­ги… Не знаю, откуда берутся слухи о наших сумасшедших гонорарах в опере. Кто-то написал, что у меня миллионы. Может, они взяли количество проданных дисков? Их действительно около 4 млн продалось, но это не значит, что у меня такой годовой заработок или месячный.

На самом деле при такой профессии зарабатываем мы прилично. Но я плачу огромное количество налогов – почти 50%. Плюс я должна оплачивать и квартиры, и содержать тех людей, которые на меня работают. Кстати, обе мои квартиры – и в Нью-Йорке, и в Вене – куплены в ипотеку. Заём в банке должна буду отдавать ещё 20 лет. Вот вам, пожалуйста, реальная ситуация!

– Есть что-то такое, на что вам денег никогда не жалко? Бриллианты, наряды?

– Украшения неактуальны – у меня контракт с одной всемирно знаменитой ювелирной фирмой, они мне дают драгоценности напрокат. Спасибо им за это. Какие-то дизайнеры тоже делают мне подарки и шьют платья, но это бывает не всегда.

Естественно, гардероб мне приходится оплачивать самой. Я надела платье один раз, его показали на весь мир, и больше его надевать уже нельзя. Оно должно повисеть пару лет, чтобы его забыли. А поскольку концертов очень много, мне приходится каждый раз новую одежду себе покупать.

«Всё спрашиваю: почему?»

– Анна, согласитесь: когда женщина с ребёнком выходит замуж, это не совсем простая ситуация. Как мамам правильно себя вести?

– Единственное, что я абсолютно твёрдо знаю: ребёнку ни в коем случае нельзя говорить плохое про настоящего отца, какие бы ни были отношения между родителями. (Нетребко была помолвлена с баритоном из Уругвая Эрвином Шроттом, от которого родила в 2008 г. сына Тьяго Аруа. В ноябре 2013 г. после 6 лет отношений они расстались. – Ред. ) Иначе это будет для него большой травмой.

– Я так поняла, что Юсиф сразу нашёл общий язык с Тьяго?

– Конечно, они хорошо ладят, у них с Тишей прекрасные отношения. Юсиф воспитывает его вместе со мной, есть такие моменты – конечно, мужчина в доме!

– В нашем прошлом интервью вы сказали: «В день спектакля хорошо эмоции копить и меньше болтать». Но ребёнку-то не объяснишь: «Сынок, мне не до тебя, вечером я должна блистать на сцене Метрополитен-опера».

– Тут уж вы либо мама, либо певица – как это ни обидно, но надо уметь разделять эти ипостаси. Иначе ничего не получится. У меня есть целая армия людей – друзья, няня, – которые занимаются ребёнком, когда мне нужно сосредоточиться. А когда не надо думать о работе, я уделяю время сыну. Таким образом, у нас существует баланс.

Тьяго – аутист, учится в специальной школе, но у него и помимо этого есть педагоги. Я вижу очень большой прогресс в его развитии. Он мальчик умный.

У Тиши серьёзный курс обучения, очень разнообразная программа. Хотя график у него разбитый и из-за моей работы: он то учится в школе, то приезжает к нам. Нельзя же постоянно только учиться и маму не видеть.

С другой стороны, нельзя быть постоянно дома и не иметь школьных друзей. Поэтому я создаю такой правильный баланс. Мы много путешествуем. Но я ещё и сына постоянно куда-то вожу – по музеям, в парки погулять. Пока ему только 7 лет, но он очень многим интересуется – машинами, паровозами. Всем, чем должен интересоваться мальчик. Ну и музыка ему тоже нравится, дирижирование.

– Когда узнали, что у Тьяго аутизм, были ли у вас мысли: за что?

– Нет, вопроса «за что?» не было. У меня другой вопрос до сих пор возникает: почему? Я пыталась в своей голове прокрутить всё возможное, отчего такое может быть. Ничего на ум не пришло. У меня в семье все здоровы.

Лекарства я не принимала, в самолёте во время беременности не летала, антибиотиков не пила, продукты ем всегда хорошие. Что ещё может быть? Аутизм – это какие-то генетические изменения. Почему они происходят, никто не знает. Почему так много аутистов в мире, остаётся загадкой даже для врачей. Но это факт: таких детей раньше был один на 3000, сейчас один на 150.

– А когда и как вы поняли, что Тиша аутист?

– Очень поздно. Поняла, когда ему было уже 3 года. Но я никак не могла это принять – как и другие мамы, оказавшиеся в подобной ситуации. Как это так? Естественно, шок был, и вообще кошмар, и все дела…

Он не разговаривал – молчал. Вернее, произносил какие-то отдельные слова. Говорят, что аутисты в глаза не смотрят. Неправда, он смотрел в глаза. И улыбался, был абсолютно нормальным. Но бывает такое, что ты к нему обращаешься, а тебя как будто нет для него, он в каком-то своём мире. Он не может рассказать, как дела в школе…

Сначала для меня это был конец света. Но потом я очень быстро собралась и сказала: «Так, ждать некогда, надо быстро действовать». Чем скорее действуешь, тем лучше результат – вот и всё.

Единственное, что я могу сказать маме ребёнка-аутиста: надо найти профессионала, который будет с ним заниматься, причём чем больше часов в неделю, тем лучше. У них есть своя система, игрушки, они заставляют детей играть в какие-то специальные развивающие игры. Мама этого не сумеет, абсолютно точно.

Селёдка и долма

– Помню, вы очень любите селёдку, чёрный хлеб и каждый раз в Москве набираете 3 кг. Когда приезжаете в Азербайджан к родственникам мужа, как справляетесь с кулинарным искушением?

– Я люблю не только селёдку – люблю всё, всякую еду. Азербайджанская кухня очень вкусная, а азербайджанская долма – самая вкусная из всех кавказских: она сделана только из мяса, там нет никакого риса.

А если вы её с утра достанете из холодильника, долма будет ещё вкуснее. Да, конечно, после того как вы покушали два-три раза азербайджанской еды, надо немножечко остановиться. Такая она ядрёная. (Смеётся.)

Еда – это ещё и повод пообщаться. У нас всегда очень много народу в гостях. Поэтому кухни большие в обеих моих заграничных квартирах. И в петербургской большая кухня. Все там собираются, проводят время, готовят, кушают.

А насчёт того, набираешь вес или не набираешь… Я очень довольна тем, как выгляжу в свои 45 лет. Естественно, ты не можешь быть такой, как в 25. Но для своего возраста я выгляжу замечательно. Худеть не собираюсь, толстеть тоже. Мы следим за питанием, но диет не придерживаемся.

Человек должен есть всё, просто в определённых количествах. Сесть на одни салаты – это глупость, отказаться от мяса – это ерунда, не есть сладкого – тоже глупость. Сахар нужен организму для мозгов и доброты. Хотите съесть торт? Сделайте это в 3-4 часа дня – самый класс.

Естественно, мы с Юсифом любим вкусно покушать – это нормально. Мы здоровые люди, а в здоровом теле – здоровый дух. И потом при нашей профессии, при наших катастрофических нагрузках и том репертуаре, который мы поём, нам необходима сила физическая. Мы как борцы тяжёлого веса. Нужна энергия.

– А какой композитор больше всего еды требует?

– Вагнер. Он всегда был одним из моих любимейших композиторов, но я никогда не думала, что смогу его исполнять. Однако пару лет назад амбиции взяли верх. Я захотела спеть оперу «Лоэнгрин». В мае была премьера в Дрезденской государственной опере, я исполнила главную партию Эльзы Брабантской. В Германии – святая святых для Вагнера!

Усложнение политических отношений в мире никак не повлияло на реакцию публики – зрители так принимали!.. Это был потрясающий музыкальный выпад. Поэтому на фестивале «Звёзды белых ночей» в Санкт-Петербурге я решила исполнить эту замечательную постановку в Мариинском театре. Да и маэстро Гергиев оперу «Лоэнгрин» очень хорошо знает.

– Анна, у мифов о сохранении голоса в опере есть какие-то обоснования? Дмитрий Хворостовский рассказывал в интервью «АиФ» анекдот. Оперному певцу по телефону сообщают о будущем спектакле. Он бросает голой любовнице вещи: «Дорогая, извини, у меня через месяц «Травиата».

– Смотря у кого какая голова. Певцы все ненормальные. (Хохочет.) У всех свои тараканы, у кого-то больше, у кого-то меньше. У оперных бывают страшные комплексы. ­Некоторые постоянно болеют перед премьерой. Кто яйца пьёт, кто сексом не занимается, кто голову не моет неделю…

Я знаю тенора, который впадает в истерику: у него в гримёрке целая аптека собрана, миллион каких-то пузырьков, он что-то глотает, пшикает, нюхает. Ему кажется, если этого не сделать, голос тут же пропадёт.

Чем меньше тараканов, тем свободнее голова. Нельзя, чтобы забота о связках превращалась в паранойю. Есть голос – хорошо. Что-то у меня где-то хрипит – ну и что, прокашлялась и пошла петь дальше. Главное – иметь силу воли и справляться с волнением перед спектаклем. У нас ведь каждый раз всё заново. Если вы спели хорошо вчера, это не значит, что вы хорошо споёте завтра.

Мы должны были встретиться в кафе в самом центре Вены. Едва я успеваю заказать кофе, как появляется Анна. Большие темные очки служат ей отличной маскировкой, на улице я бы прошла мимо, не узнав всемирно известную диву. Я знаю, что Нетребко уже почти месяц сильно простужена и поэтому кажется то ли уставшей, то ли погруженной в свои мысли. Не лучшее настроение для интервью, думаю я с тревогой. Но тут (буквально откуда ни возьмись) около нашего столика возник рослый мужчина с двумя чемоданами. Анна ахнула: «Откуда ты?» «Вчера спел спектакль, а сегодня в семь утра сел в самолет... и вот я здесь!» «Сумасшедший!» – Анна просияла, а у меня отлегло от сердца.

Гость остался завтракать в кафе, а мы поднялись в квартиру певицы в старинном доме по соседству. Светлая гостиная, где мы устроились на угловом малахитово-зеленом диване, была обставлена с истинно венским шармом. С этого и начался разговор.

Вы можете просто взять и прогуляться по улице, посидеть в кафе? Наверное, вас узнают, просят автографы.

А. Н.:

Конечно, я хожу по городу, я же здесь живу… Я ведь не Рианна или Майли Сайрус. Оперные звезды все-таки не поп-звезды, не голливудские актеры, у которых из-за поклонников вообще никакой жизни нет, – несчастные люди! Замечательно, что меня знают и любят, это очень приятно, внимание меня не тяготит.

У вас случился невероятный взлет карьеры, ваша жизнь похожа на сказочную историю Золушки. Вы об этом мечтали в детстве, юности?

А. Н.:

Конечно, это гораздо больше, чем я осмеливалась мечтать. В 17 лет петь на сцене Мариинки было самой большой мечтой. Вообще с детства самое главное для меня было выступать на сцене. Сцена как наркотик, раз попробовал – трудно уйти. Если бы меня по распределению, как это было раньше, отправили в какой-то город в театр служить, я бы поехала.

Что вы чувствуете на сцене во время спектакля?

А. Н.:

Я чувствую свою силу. Сцена – это магическое место, там особая энергетика, там проходят все проблемы, там живешь совершенно другой жизнью. Поэтому я больше всего люблю именно спектакли, а не концерты. Я театральное дитя. В этом отношении я как фильтр: четко знаю, что мне нужно, а что мне не нужно. И всегда знала – у меня интуиция работала, даже когда я была маленькой.

И она вас не подводит?

А. Н.:

Нет! Я четко знаю, что ценю в человеке, и знаю, что мне не нравится. Не люблю мутных людей. Но врагов у меня нет, по крайней мере открытых. Я ценю работоспособность, активность ума, чувство юмора. А в целом у меня отношение к жизни и к людям очень позитивное.

«Я НЕ МОГУ ПОЖЕРТВОВАТЬ НИ ЛИЧНОЙ ЖИЗНЬЮ РАДИ ПРОФЕССИИ, НИ НАОБОРОТ. ИНАЧЕ Я НЕ СМОГУ БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ»

Наверное, это идет из детства?

А. Н.:

О да. В детстве я получила очень много любви. У нас была шумная семья, в выходные всегда посиделки, потому что у нас дом большой и сад, было где принимать гостей. Я вообще считаю, что советское воспитание было в чем-то лучшее. Нас не перехваливали, но и не подавляли. Сейчас считается, особенно на Западе, что ребенку вообще нельзя сказать плохого. Все боятся: «Ой, у него будут комплексы!» Я не уверена, что это правильно. Когда ребенок вырастает, то понимает, что он далеко не лучший, и тут у него начинаются проблемы. У нас все было наоборот. Нам говорили: «Если чего-то хочешь добиться, надо работать! А пока у тебя и то не так, и это страдает, и ноги косолапые, и спина сутулая». И не было никаких обид и комплексов!

Вы могли открыться родителям? Говорить откровенно о своих чувствах?

А. Н.:

Нет! У меня никогда не было такой связи с мамой. Вот у моей сестры по-другому, она маме все рассказывала, мама тоже делилась с ней своими историями. А у меня для таких сокровенных разговоров всегда были подруги. Мы и теперь все время общаемся, я их вытаскиваю то в одну страну, то в другую. Я их очень люблю. А папа, пожалуй, в детстве моем не играл особенно важной роли. Он делал свою работу. Но у меня всегда была опора: мама-папа, семья. А вот когда я стала старше, мы с папой стали больше общаться. Особенно, конечно, мамина болезнь, смерть нас сблизила. Папе 80 лет, он работает до сих пор. Я его прошу: «Ну приезжай, пожалуйста!» – а он: «Пока не могу! Я занят!» Мы, к сожалению, не в состоянии удержать вокруг себя всех тех, кого любим. Они могут приходить, уходить, умирать, уезжать в другой город, нельзя это контролировать. Но мне кажется, занять себя, быть нужными мы можем и должны сами. Иначе приходится все время ждать, пока другие тебе что-то дадут, и человек теряет себя, перестает быть самодостаточным.

Вы как раз кажетесь таким самодостаточным, сильным человеком. А внутренне так себя ощущаете?

А. Н.:

Я сильная, когда мне надо быть сильной. Это так. Хотя иногда я чувствую себя очень слабой. Но понимаю, что от моей слабости легче никому не становится. Поэтому я стараюсь быть все-таки сильной. Особенно теперь, когда у меня сын, ответственность за многих людей, и я должна держать себя в форме.

Ее партнеры

Многолетний творческий союз Анны Нетребко с мексиканским тенором Роландо Виллазоном меломаны всего мира называли не иначе как «дуэтом мечты» и до сих пор жалеют о том, что он распался. Зато сложился другой выдающийся дуэт: великий Пласидо Доминго , который когда-то помог Анне с дебютом в театре Сан-Франциско, наконец встретился с ней на сцене как партнер по опере «Трубадур», которым дирижировал Даниэль Баренбойм . Маэстро собирается записать с Анной диск с четырьмя песнями Штрауса. «Анна бесподобна, – восклицает Баренбойм. – Она прекрасна не только как певица, но и как актриса, поскольку умеет соединять театр и музыку, этим даром она наделена от природы».

А.Н.: Даже не представляете себе, какое это насилие надо собой… Усилие над собой приходится делать постоянно. Я вообще считаю – в жизни надо все успеть. А времени не хватает. Поэтому я кручусь, как белка в колесе.

Борьба, соперничество вам знакомы?

А. Н.:

Нет. Я не конкурсный человек, как у нас говорят. Я ненавижу это. Если я знаю, что с кем-то должна конкурировать, во мне сразу все расслабляется. Я никогда на прослушиваниях хорошо не пела. Слава богу, я вовремя рассталась с репертуарным театром, где каждая новая премьера – уже очередь на роль. Вот этого чувства – ах, меня не взяли на роль, а ее взяли! – этой головной боли в моей жизни нет. И поэтому я легко прихожу на спектакли к другим и радуюсь их успеху.

Ваш график выступлений расписан на годы вперед. Вы осознанно выстраиваете свою жизнь в опере?

А. Н.:

Ну, все относительно. Сейчас мы планируем сезон 2018/19. Но я же не знаю, смогу ли тогда спеть то, на что подписала контракт. Вот сейчас я два месяца не работала: долго готовилась, сомневалась и все-таки решила, что Маргариту в «Фаусте» не буду петь, не подходит сейчас моему голосу эта партия. В нашей профессии трудно предугадать, что будет через четыре года. А я люблю, чтобы все было разложено по полочкам. Я же Дева, у меня должен быть идеальный порядок! Планировать, быть главой семьи – это мне интересно. Я должна точно рассчитать, когда и куда я переезжаю, кто со мной едет, как организована жизнь ребенка, все это надо продумать. Не люблю, когда планы рушатся, я злюсь, меня это выбивает из колеи. Вообще я – активный человек, человек действия. И если я прекращу петь, мне нужно будет заняться чем-то другим, я должна буду что-то делать! Хотя я ничего особо не умею (смеется). Но какое-то дело найду точно! Мне кажется, что если у человека есть дело, он счастлив.

Долгое взросление

Анна Нетребко родилась 18 сентября 1971 года в Краснодаре в семье инженеров Юрия и Ларисы Нетребко. Сестра Наталья старше на три года. Анна пела в ансамбле «Кубанская пионерия». В 1991 году поступила в Санкт-Петербургскую консерваторию. После победы в 1993 году на конкурсе вокалистов имени Глинки дебютирует на сцене Мариинского театра. Оставляет консерваторию и становится солисткой театра. Мировой взлет начался в 2002 году, когда Анна триумфально выступила в «Дон Жуане» на Зальцбургском фестивале. В 2005 году она получает Государственную премию России. В 2007-м включена журналом Time в рейтинг самых влиятельных людей года. В 2008-м становится народной артисткой России. В этом же году у Анны и уругвайского певца Эрвина Шротта родился сын Тьяго. В 2013 году пара рассталась. В феврале 2014 года Нетребко выступила на церемонии открытия Олимпиады в Сочи. До конца года она споет в трех итальянских операх: Леонору в «Трубадуре» в Зальцбурге, леди Макбет в «Макбете» (Метрополитен-опера) и «Манон Леско» в Баварской опере.

Помните, когда вы почувствовали себя взрослой?

А. Н.

(задумывается): Взрослый человек – это тот, кто берет на себя ответственность. Ко мне это поздно пришло. Лет в 30, наверное, когда у меня начались серьезные контракты. И конечно, когда появился сын, тут уже все стало по-другому. Люди, которые меня знают, наверное, скажут, что я очень сильно изменилась за последние несколько лет. Стала взрослее. Даже взгляд изменился…

То есть на самом деле ваша жизнь – это не только опера?

А. Н.:

Конечно! Это я поняла довольно рано. Ну да, первые годы щенячья эйфория – «О-о-о! Пение! Музыка! Театр!» Это быстро прошло. Сейчас, если я не пою, – я про оперу не вспоминаю. У меня нет зависимости от профессии, как у некоторых певцов, музыкантов: «Cлушать музыку, заниматься обязательно!» Закончила петь – закрыла дверь, ушла – все! Занимаюсь другими вещами, организую дом, быт, это все на мне… Мне нравится быть домохозяйкой, все это держать в ежовых рукавицах.

И что для вас теперь самое главное?

А. Н.:

Я не могу этого сказать. Для меня главное все. Я не могу пожертвовать ни своей личной жизнью для профессии, ни профессией ради личной жизни. Это две вещи, которые для меня очень важны, и я не могла бы существовать, действовать и быть счастливой без одной из них. Я довольно долго про детей не думала, мне уже было 35, и тут я поняла: да, мне нужно что-то еще. Захотела семью, ребенка и теперь очень счастлива: я молодец, я хорошая девочка! Конечно, когда родился Тьяго, было трудно сначала, потому что я всю жизнь жила для себя. Мне, чтобы петь, надо высыпаться, питаться правильно, быть здоровой… А тут появляется ребенок, и ему нужно столько внимания, и сил, и всего. Сестра – огромное ей спасибо! – мне очень, очень помогала… то сестра, то подруги, то няни. Это сейчас тут тихо. Вы не представляете, что было полторы недели назад.

А.Н.: Да, Тьяго был со мной месяц. Здесь такое творилось: дети, велосипеды, шары, куча людей, прогулки, дым коромыслом! Было очень весело! Сейчас он вернулся в Нью-Йорк, в школу. Мой сын аутист и учится вместе с другими детьми, которым нужно особое внимание; учителя не разрешают его надолго увозить, пропускать занятия.

В Америке очень успешно работают с такими детьми…

А. Н.:

Поэтому я с Тьяго туда и поехала два года назад! Америка славится своими специалистами, там знаменитый институт, где практикуют метод ABA*. Терапевты говорят, что перспективы хорошие. Но это очень серьезно. Я бы ни за что сама не смогла. Это должны быть специально подготовленные преподаватели с железной нервной системой. Потому что в чем состоит терапия? Никаких лекарств, только занятия, уроки. Они его приучают делать то, что нужно им, а не то, что нужно ему. А у него же характер! Он молодец, очень, очень умный, у него интеллект превышает возрастную норму. Пишет на русском и на английском, читает, рисует, песни поет.

Помочь тем, кому трудно

Особая и важная часть жизни Анны – благотворительность. Хотя публично обсуждать эту тему она считает неправильным. Певица участвует в больших и социально значимых проектах, когда понятно, на что и куда идут деньги. В первую очередь, с ее точки зрения, в поддержке нуждаются больные люди и дети. В 2012 году Анна Нетребко вместе с гражданским мужем Эрвином Шроттом создали детский благотворительный фонд. И хотя супруги расстались, фонд продолжает действовать. Он спонсирует Институт детской ортопедии им. Г.И.Турнера в Санкт-Петербурге, международный проект «SOS-Kinderdorf», помогающий детям-сиротам в 132 странах мира. Анна также поддерживает Международный благотворительный фонд «Рериховское наследие».

«Идемте ко мне», - предлагает «миллионерша». Мы встречаемся у служебного входа Мариинского театра: только что мимо пронесся Валерий Гергиев весь в черном - в окружении такой же мрачной свиты и окутанный восхитительным ароматом то ли парфюма, то ли денег. Он тоже входит в список миллионеров «от классической музыки». Но, в конечном счете, дело не в деньгах. Оперный мир - высший свет, куда попасть суждено далеко не каждому. «Я сегодня зачем-то снова надела туфли имени святой инквизиции, - показывает Нетребко на бархатные, украшенные причудливой вышивкой босоножки на умопомрачительно высоком каблуке. - Могу дойти только до дома. Но не беспокойтесь - здесь от театра два шага». На Нетребко укороченные голубые брюки, шелковый топ в мелкий цветочек и длинные белые бусы.

Новая, огромная, роскошно декорированная квартира. «Симоне, мой бойфренд», - представляет она черноволосого симпатичного молодого человека (с итальянским оперным басом Симоне Альбергини Анна познакомилась в Национальном оперном театре в Вашингтоне - они пели в «Риголетто»). Мне наливают чашку ароматного чаю и предлагают вазу с шоколадными конфетами. Все конфеты исключительно русские: «Белочка», «Мишка косолапый», «Красная Шапочка».

ELLE Сопрано - это чувственность, страсть. Отсюда столько мифов и легенд о примадоннах, их капризах, бесконечных увлечениях.

АННА НЕТРЕБКО (разворачивает шоколадную конфету). Не знаю... Может быть, в этом разделении по голосам доля истины есть. У меня, например, лирическое сопрано с колоратурой. Какой я должна быть?

ELLE Взрывной, темпераментной...

А. Н. С темпераментом у меня, слава богу, все в порядке. Но я не взрывная. Да, я очень живая, энергичная, но все идет в первую очередь от моих южных корней. Меня эмоции на сцене действительно переполняют и в какой-то момент захлестывают. В жизни я способна на взбалмошные поступки, но вот чтобы туфлей швырнуть в костюмершу - такого со мной произойти не может. Я ни разу в жизни не обидела того, кто мне помогает.

ELLE Может быть, поэтому ваша пресс-служба так настойчиво просит не сравнивать Вас с Каллас - скандалисткой всех времен и народов.

А. Н. А кто любит, когда его с кем-нибудь сравнивают? Зачем меня сравнивать? Я сама по себе. Я отличаюсь от других. От Каллас, например, что не мешает мне восхищаться ею как певицей и женщиной.

ELLE Сто раз написано, что ваша карьера напоминает сценарий фильма про девушку из небольшого городка, молниеносно ставшую мировой знаменитостью.

А. Н. Думаю, все понеслось с космической скоростью после моего выступления в Зальцбурге в августе 2002 года. Я пела донну Анну в опере «Дон Жуан». Признаюсь, я даже не отдавала себе отчета, что происходит, - пела себе и пела, хотя вокруг были звезды мирового класса. А потом вдруг началась страшная шумиха и ажиотаж вокруг - крупнейшие те- атры мира стали предлагать контракты на фантастических условиях. Они даже спрашивали, что я хочу спеть, и были готовы «под меня» сформировать репертуар...

Это наша третья встреча с Анной Нетребко. В 2002 году, за несколько месяцев до поездки на фестивать в Зальцбург, с которого она вернулась настоящей звездой, мы сидели в гримерной Мариинского театра и разговаривали. Она рассказывала о своей дружной семье, которая осталась на Кубани: мама - инженер телефонной связи, папа - геолог. О том, как приехала в Питер учиться на артистку оперетты, но потом, побывав в опере, поняла, что не существует ничего равного по силе воздействия на человека, и влюбилась в нее на всю жизнь. Анна вспоминала о своем первом серьезном романе, который случился у нее в 22 года, но, увы, с женатым человеком. Победа на конкурсе им. Глинки открыла ей двери в мир большой музыки, но Анна признавалась, что много денег уходит на занятия с лучшими педагогами мира, что необходимо тщательно одеваться и не совершать досадных промашек. Поведала мне главное правило: туфли должны быть непременно новыми, не дай бог, стоптанными.

Поздней осенью 2002 года она окликнула меня в Мраморном дворце на вечеринке ELLE, поблагодарила за статью. Мы подкрашивали губы у зеркала, а я и не подозревала, что «машина запущена» - брэнд под названием ANNA NETREBCO набирает мощь. За прошедшие с тех пор три года она превратилась в настоящую звезду - мир охватила « нетребкомания». Этой весной с огромным успехом прошли выступления Нетребко в Лондоне. В Ковент-Гарден она пела в «Риголетто». Говорят, администрация опасалась, что публика от восторга разнесет театр. Подогревало ажиотаж и то, что на афише висела огромная, во весь рост, фотография Анны из знаменитой серии «Оперная сцена мира» ну в очень короткой юбке. В августе в Зальцбурге Анна Нетребко исполняла «Травиату». Когда в мае я решила купить билет и зашла на сайт театра, то в продаже уже не было ни одного билета, а на листе ожидания томились 20 000 ее поклонников.

Из кухни доносится чуть горьковатый аромат свежесваренного кофе. Уже немного освоившись, я устраиваюсь поудобнее на мягком диване и спрашиваю: «Аня, а где Ваш дом?» Она делает совсем нетеатральный жест: «Вот он. Приехала на неделю. Потом снова уеду на два месяца. Мало здесь бываю. Жаль. Я так старалась сделать свой дом красивым. Мне помогала по- друга Катя. Я никого не приглашала, никаких художников, сама придумала весь дизайн, а Катя все контролировала. Хотите посмотреть?»

Театральные люди делятся на тех, кто устал от излишней пышности, и тех, кто и дома стремится окружить себя дворцовым декором. Квартира Анны Нетребко - нечто очень гармоничное. Светлого дерева кухня, откуда доносятся аппетитные итальянские запахи. Роскошные люстры. Шоколадно-коричневый пол в гостиной удачно контрастирует с белоснежным дива- ном. Массивный приземистый стол, на котором навалено немыслимое количество журналов со статьями об оперной звезде. Очень красиво, в восточном стиле, выполнена гостевая комната. «Шторы я везла из-за границы, как, впрочем, и большую часть вещей, которые вы здесь видите. В магазине были потрясены, узнав, что я покупаю эту расшитую бисером ткань на шторы. А мне нравится!» Она проводит меня в бежевую, с коричневым, японского стиля ванную комнату. «Это мое самое любимое место. Здесь я думаю, расслабляюсь...» По ходу экскурсии Аня договаривается с Симоне, что после интервью они пойдут гулять по Питеру. Итальянец исчезает. «А Ваш бойфренд - тот же, что был три года назад?» - спрашиваю я шепотом.

Из соседней комнаты, как по заказу, доносятся оперные рулады.

А. Н. (хохочет). Конечно! Симоне, прекрати! Мы вместе уже пять с половиной лет. Да, долго. Сложно ли рядом двум певцам? У нас, слава богу, нет творческого соревнования. Симоне очень радуется моим успехам и поддерживает меня. Но, как мужчина, ревнив. Он же итальянец. А я стараюсь не давать повода.

ELLE Ага, стараетесь! Никогда не забуду, как смотрели на Вас мужчины, когда Вы шествовали по красной кремлевской дорожке получать Государственую премию из рук Владимира Путина. Отлично сидящий шикарный костюм и... открытые босоножки .

А. Н. Я надела самый скромный костюм от D&G, который только смогла отыскать в своем гардеробе. Но ведь было ужасно жарко! И я выбрала открытые туфли. Мне потом говорили: «Ты почему не надела колготки, как положено по этикету?» А я вообще не ношу колготок, тем более летом.

ELLE Как вам наш президент?

А. Н. Я его уже знала. Он был на премьере «Войны и мира», на концерте, посвященном 300-летию Петербурга. Очень приятный в общении человек с замечательным чувством юмора. И так здорово, что он любит и поддерживает искусство.

ELLE При первой встрече Вы уверяли меня, что женщина должна сама покупать себе бриллианты. Не изменили своего мнения?

А. Н. Сама должна, сама, все равно никто ничего не подарит! Но мне и не надо, чтобы дарили, потому что иначе будешь чувствовать себя обязанной, а я этого не люблю. Я лучше сама себе куплю. Хотя вот совсем недавно Симоне подарил мне потрясающие жемчужины от Микимото. Было очень приятно. Теперь у меня есть жемчужины. Нет, не эти (хохочет и крутит огромные бусины, обтянутые белой хлопковой тканью). Эти я в Лондоне купила. Все ужасаются: «Какой кошмар!» А мне нравятся.

ELLE От страсти к нарядам не излечились?

А. Н. О нет! Наоборот - она приобрела невиданные масштабы. Половина квартиры - огромные шкафы, в которые я пытаюсь уместить дикий по объему гардероб. А места нет совсем!

ELLE А какие-то «земные» планы у вас есть: замуж выйти, ребенка родить?

А. Н. У меня есть кольцо - год назад мне предлагали руку и сердце. Но я против замужества. Никогда не была замужем и не хочу. Мне нравится быть свободной, и не нужен этот пресловутый штамп в паспорте. А вдруг что-то другое произойдет в моей жизни, вдруг я влюблюсь?

ELLE А дети?

А. Н. (уверенным тоном деловой женщины). Дети - потом. Сейчас не получается. Жизнь расписана на четыре года вперед. У нас с Симоне была мечта купить дом где-нибудь в Италии. А потом подумали: «Зачем? Мы же никогда там не будем жить, мы все время выступаем». Я так считаю: пока молодая, надо работать. А отдыхать буду потом. И семья потом. Мне кажется, что сейчас уже не принято рано заводить семью. Сначала нужно пожить для себя, заработать капитал, а затем уже думать о детях, потому что это очень ответственно. Разве я хочу, чтобы мой ребенок сидел с няней, а я выступала по всему миру и не видела, как он пошел, как начал говорить? Ничего, у меня еще есть время.

ELLE А какие у вас сейчас самые интересные контракты?

А. Н. В том-то и дело, что они все интересные, я ни от чего не могу отказаться! В ноябре я буду петь в «Метрополитен-опере» в «Риголетто», потом в «Дон Паскуале». Затем в Венской опере «Ромео и Джульетта», чуть позже «Манон» в Лос-Анджелесе... Вот так оно идет и идет - Лондон, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Питер...

ELLE Вы общаетесь с огромным количеством людей. «Наши» мужчины чем-то отличаются?

А. Н. Я, признаюсь, с ними практически не общаюсь. Конечно, у меня есть дома друзья, но почему-то я «не в контакте» с русскими мужчинами. Во-первых, я не в их вкусе - они любят блондинок. А во-вторых, я очень много времени провожу за границей и мне там общаться с людьми гораздо комфортнее, нежели в России. Здесь все такие непростые, такие надменные. Все так сложно, что хочется сказать: «Ребята, будьте проще!»

ELLE Существует «оперная мафия»?

А. Н. Я слышала, что существует «голубая» оперная мафия. Действительно, в нашем мире много гомосексуалистов. Но... Любая мафия заканчивается, когда ты выходишь на сцену, потому что по-настоящему важно только одно - успех у публики. Наверное, мафия может продвинуть тебя на один спектакль, но если будет провал, то не спасут никакие деньги, никакое влияние. Важны талант и успех.

ELLE «Нетребко заполонила весь мир» - это первая фраза из уст ваших конкурентов. И вторая: «В консерватории она не выделялась особым дарованием».

А. Н. Мне часто говорили, что у меня голоса нет. И когда сразу после поступления в консерваторию мне друзья сказали: «Ты что, думаешь, у тебя голос хороший? Вот у той девочки - да, голос супер», - я расстроилась ужасно! Но у меня было очень важное качество. Я могла в классе выдать не очень хороший результат, но когда выходила на сцену, то работала гораздо лучше. Быстро «схватить» и применить на сцене перед публикой - я это всегда умела. Думаю, этим качеством обладают все люди, которые смогли чего-то добиться. Знаете, какой вывод я сделала? Никого не слушать. Надо упорно идти своим путем к поставленной цели.

ELLE Из уборщиц в примадонны - этот сюжет будет Вас сопровождать, думаю, всю жизнь.

А. Н. В Америке это любимая история! Я сто раз повторяла: я стала певицей не в тот момент, когда надраивала полы и вдруг подошел Гергиев, а я, опершись на швабру, как запою! Я просто, будучи студенткой первого и второго курса, устроилась в театр уборщицей, чтобы проводить там 24 часа в сутки. На дворе был 1991 год, и вне театра находиться совсем не хотелось - карточки на еду и серые макароны на прилавке.

ELLE О чем Вы мечтаете?

А. Н. О материальном - ни о чем. Дай бог, чтобы было здоровье осуществить все задуманное. А мечтать... Я хочу того, что невозможно. Например, чтобы была жива мама.

ELLE Как заботитесь о своей красоте?

А. Н. (хохочет). Честно? Никак. Выгляжу я ужасно! От бесконечных перелетов волосы выпадают. От грима на лице прыщи. Алкоголь красоты тоже не прибавляет. Шутка. Я пью только сухое вино, белое и красное. И шампанское. Крепкие напитки не употребляю. С красотой все просто. Я стараюсь нормально спать и хорошо питаться. Никаких диет не соблюдаю. Вот купила тренажер. Провела на нем за год минут 15.

ELLE О Вас вышла в Германии книжка.

А. Н. Две. Обе биографии. Я просила этого не делать. Какая биография? Мне всего 33 года! Но издатели не согласились. Кстати, была смешная история с журналистом, который написал одну из этих книг. Я давала ему интервью, и вдруг выходит статья с заголовком: «Я часто пою во сне обнаженной». А дело было вот как. Он меня спросил: «Какие у вас есть страхи?» Я отвечаю: « Нам, оперным певцам, часто снится сон: мы выходим на сцену и вдруг понимаем, что на нас нет одежды! Ужас!» Вдруг я вижу эти слова в заголовке. И теперь у меня «два хита» - то, что я была уборщицей, и то, что я пою обнаженной.

ELLE Вы смело говорите о своем возрасте. Кстати, по японским суевериям, 19 и 33 - самые сложные и переломные годы в жизни женщины.

А. Н. Значит, будем ждать перелома. Но я никогда не была так счастлива, как сейчас. Обожаю свой возраст! Все интересно! Столько возможностей!

ELLE Я видела ваше фото в «Нью-Йорк таймс» - ослепительная улыбка, смелое декольте и роскошная белая шуба, небрежно наброшенная на плечи.

А. Н. «Что она носит» - есть такая рубрика в «Нью-Йорк таймс». Меня сфотографировали в оперном театре, поэтому я вся такая нарядная - туфли «имени святой инквизиции», только что купленное платье от D&G и меховое пальто от Louis Vuitton из меха белой шиншиллы. Очень красивое! Сейчас покажу!

Она вернулась, держа в руках что-то волшебно-невесомое - собранную из миллиона меховых кусочков драгоценность. «Немножко она у меня запачкалась», - сказала Аня и нежно про- вела рукой по шелковистому меху. Я вдруг вспомнила, что у Каллас тоже была знаменитая шуба из шиншиллы, только из обычной, пепельно-серой.

А «под занавес» Анна Нетребко показала свою спальню. Мы прошли через холл, освещенный тремя коваными светильниками. Аня распахнула дверь и извинилась: «Не обращайте внимания, здесь все разбросано, чемоданы то распаковываю, то снова собираю». Посреди комнаты, выдержанной в лилово-сиреневых тонах, возвышалась огромная кровать с воздушным балдахином фиалкового цвета. А на мягком ковре валялось несколько пар вечерних туфель. Новых, нестоптанных. Все, как и должно быть у настоящей примадонны.

С именем сопрано Анны Нетребко прочно ассоциируется возрождение интереса к оперному искусству вообще.

Самая дорогая классическая певица мира, новая Каллас, для кого-то она - богиня стадионов: ничто человеческое Анне не чуждо, даже песни Игоря Крутого. Те, кто знают певицу близко, отмечают ее невероятную по нынешним лицемерным временам естественность, искренность, неизменную доброжелательность и южнорусское хлебосольство. В интервью Ксении Собчак Анна рассказала о болезни сына Тьяго, о том, почему разошлась с отцом ребенка баритональным басом Эрвином Шроттом, и о том, зачем выходит замуж за тенора Юсифа Айвазова. А еще, конечно, о том, как важно быть великой певицей: тогда у тебя есть право отказаться от тех работ, участие в которые противоречит этическим и эстетическим принципам. Для Анны Нетребко это совсем не пустые слова.

Анна, у вас скоро свадьба, довольно неожиданная даже для тех, кто внимательно следит за вашей жизнью. Как это все случилось, в какие вечера?

Два года назад, вот в такое же время, осеннее, промозглое, я сидела и думала: никого мне больше ее надо, я так устала от всех, больше ничего не хочу, Мне много лет. размышляла я, в таком возрасте уже даже не влюбляются. И вдруг случился Юсиф. Он такой хороший, такой семейный человек, что я и у него, и у себя спрашивала: как вышло так, что ты долго жил без никого, - он ведь тоже положил на себя окончательно. Мы вместе работали в Риме с Риккардо Мути над “Манон Леско”. Для меня была огромна честь с ним в первый раз выступать. И вот я приехала с абсолютно невыученной партией. Выхожу на сцену, а там такой шкаф стоит большой. И поет таким красивым, сильным голосом. Мы начали репетировать. И все. Хотя поначалу Юсиф очень меня боялся, убегал. А я все пыталась его соблазнить. Была очень настойчива, иногда прямо с раздражением думала: опять никак - да что ж такое! Ну потом все-таки он сдался. И мы моментально стали жить вместе. У него никого не было, он жил в Милане шестнадцать лет со своим братом и его семьей. Точнее, это они все жили у него в квартире. А он заботился о них, ухаживал за ними, за детьми. Я тоже жила одна. Эрвин не был моим мужем, у нас с ним было так называемое партнерство.

То есть сейчас у вас первый брак? Не страшно?

Страшно. Но можно попробовать. Я всегда была против браков, семей, детей. Но после 35 мне надоело жить для себя. Захотелось ребенка, захотелось иметь еще кого-то, кому бы я отдавала свою любовь. Так и получился Тьяго. А вот как с одним человеком можно всю жизнь прожить 0 для меня пока вопрос. Но я надеюсь прожить ее с Юсифом. Он сразу сделал предложение, сказал: я бы хотел, чтобы ты вышла за меня замуж, хочу от тебя детей. Кстати, я, к сожалению, не беременна, вопреки слухам. Это просто я хорошо в самолете поела, и живот обтянул платье. Мы очень стараемся, чтобы был ребенок, но пока не получается. Может, у меня уже возраст прошел, не знаю.
Да ладно, вы молодая еще женщина!

Ну почему-то не выходит. Мы год уже пробуем. И так и сяк. Не пойму. Он здоровый, я здоровая.

Мы вот тоже год пробуем, и пока безрезультатно. Получится!

Время-то поджимает. Близнецов я уже не потяну. А вот кого-нибудь одного - была бы счастлива.

А как идет подготовка к свадьбе?

О, это все вопросы к жениху. Он всем занимается. Азербайджанцы четко знают, как должно все быть. У низ свадьба - главное событие в жизни. Я бы, будь моя воля, вообще обошлась без свадьбы, но для Юсифа это очень важно. Знаю, что удалось договориться с Бельведером. Гостей будет человек двести. Естественно, Киркоров приедет, Крутой с женой. Мы пригласили Пласидо Доминго, Гергиева, но он вряд ли сможет: 29 декабря - это высокий сезон для дирижера. Платье шьет русский дизайнер из Вены Ирина Витязь. На московском концерте с Хворостовским я была в ее наряде - помните, голубое с бантом?... У меня очень крупная грудная клетка, поэтому готовое платье найти крайне тяжело. Разве что Оскар де ла Рента… А Ира знает, что делать с корсетом. И ткани у нее всегда очень красивые. Платье будет белое, но не совсем белое, а такое, жемчужного цвета. Ну и украшения Chopard, конечно, будут: кажется, они хотят сделать мне тиару. Волосы будут не распущенные, а собранные. К сожалению, мне простые вещи не идут. Мне нужно что-нибудь эдакое. Вы бы видели мой гардероб! В нем так все намешано! Я абсолютно ушла от классического стиля. Он мне надоел. Но больше всего наскучил тот самый образ, который я сама же и придумала.

Да, меня предупреждали, что оперная дива Anna Netrebko - а Анна Нетребко в жизни - совсем другое, эмоциональный и простой человек.

Какие правильные слова!

Как вы справляетесь с зазором между кубанской женщиной, у которой броские вещи и яркий интерьер, и классической певицей, работающей с высокодуховной материей?

Ксения, а можно на “ты”?.. Отвечу так: когда я прихожу в театр, в работе я совершенно другой человек.

Тебя считают певицей номер один в мире…

Э-э-э, нет, так нельзя сказать. Талантливых людей очень много. И певцов великолепных тоже. Есть десятки других, которые поют лучше меня то, что я не могу петь.

Тем не менее именно твое имя взвинчивает цену на билеты до астрономических высот, пополняя спекулянтскую кассу.

Да, это, к сожалению, так. Думаю, это связано с тем, что я очень хорошо знаю, что я делаю, с тем, что я на сто процентов отдаюсь роли. Энергетика у меня довольно сильная, и голос, благодаря расширению грудной клетки, стал довольно крупным, его очень слышно хорошо. Если коротко, я отвечаю за свое качество. И придираюсь к себе, конечно.

У вас хорошие доходы?

Да, я зарабатываю прилично. Но это, в основном, деньги от концертов. Пятьдесят, сто тысяч за партию в театре - это вранье. В театрах я получаю самую высокую ставку, да, но она даже близко не приближается к указанным суммам. С нее я плачу пятьдесят процентов налога и комиссионных, из нее же оплачиваю проживание в отеле. После этих вычетов остается скромная сумма, которой бы вряд ли хватило на мой “лайфстайл”. Более того, всякий раз, когда я приезжаю в Россию, я начинаю бороться за справедливость, говорю: пожалуйста, не надо продавать на меня билеты за огромные деньги, тем более что мой гонорар от этого не поднимается. Я хочу петь для простых петербуржцев. Вы думаете, хоть раз меня послушали? Никогда! Они продают билеты по таким ценам, что я даже не могу своих друзей пригласить, пытаюсь впихнуть своего педагога на приставной стул.

Анна Нетребко ни разу не пела в спектаклях Большого театра. Почему?

Не складывалось. Но теперь должно получиться: на следующий сезон запланирована постановка “Манон Леско” с моим и Юсифа участием. Для меня огромная честь выступить на этой сцене.

Русских у меня не очень много. Чайковского я вообще начала исполнять только пару лет назад, У меня голос только заматерел к тому моменту. До этого у меня было легкое сопрано. И оно никак не подходило под русскую музыку. А следующая моя новая роль - Вагнер. Там сильный оркестр, крупные музыкальные линии. Это вам не “Любовный напиток”, худой певец просто скончается. “Лоэнгрин” - единственная, наверное, вагнеровская опера, которую я могу петь.

Нет, я не боюсь этого, но, естественно, знаю, что такое может случиться и когда-то обязательно случится. Надо быть готовой ко всему. Профессия - не самое главное в моей жизни. У меня есть масса других вещей и интересов, мне кажется, меня это и спасает. Я не схожу с ума от музыки.

Вы не суеверны? Когда готовились к Макбет, наверняка думали о том, что Мария Каллас именно на этой партии сломала голос.

Да никак не храню. Стараюсь вести нормальный образ жизни.

Не пьете алкоголь, наверное, несколько дней до спектакля?

Алкоголь я не пью только перед спектаклем. А так… Нет, есть конечно, какие-то ограничения. Я, например, не могу качать пресс, потому что мыщцы пресса первыми сокращаются, когда не хватает дыхания. А мне нужно, наоборот, их расслаблять, чтобы было крупное дыхание. Вообще, у меня какое-то постоянное ощущение усталости. Видимо, чувствую возраст. Но не как другие женщины: ой, там морщины! - а просто нет былой физической выносливости. И это меня раздражает. Но я не хочу никаких диет или похуданий. Мне удобно в своем весе, в своем росте. Хочу быть такой, какая я есть. И да, мне сорок четыре года. Ненавижу фотошоп. Когда родным показали “Татлер” с моими фотографиями, они меня не узнали. Это что вообще? Причем оригинальные снимки были такие красивые, замечательные, ничего не надо было делать. Они взяли да так урезали мой подбородок, что у меня остался один нос. Я даже в двадцать два так не выглядела. Все это, впрочем, не означает, что я против ЗОЖ. Вы будете удивлены, узнав, как немного я ем.

Давайте о важном. Вы расплатились по кредитам за свои квартиры - нью-йоркскую и ту, где мы с вами сейчас, в Вене?

Нет, еще лет двадцать пять выплачивать.

Вам так хотелось жить именно в Вене?

Мне дали австрийский паспорт, и спасибо им большое за это. Жизнь стала легче. Язык я так до сих пор и не выучила к стыду своему, но буду сейчас наверстывать. Я сюда переехала, родила ребенка и решила, что вот надо здесь обосноваться. У меня была сначала маленькая квартира, она так и осталась, а потом решила купить что-нибудь побольше. Ходила, смотрела. Потом зашла сюда и решила, что я хочу жить здесь, денег у меня нет, но я возьму кредит. Так и сделала.

Здесь, в квартире, много всяких детских штук. Видно, что Тьяго, Тиша, как его называете, активно живет. Я не хочу сделать вам больно, но не могу не задать вопрос, тем более что тема эта сейчас очень актуальна. Тиша же - ребенок с особенностями развития. Как вы с этим живете?

А куда мне деваться?

Ну, многие отказываются от подобных детей.

Да вы что! Нет, отказываться нельзя ни в коем случае! Мне это в голову не могло прийти.

Как вы узнали о болезни?

Узнала довольно - таки поздно, потому что он… Да по нему не видно было. Совершенно нормальный, самодостаточный ребенок. И это не болезнь, а генетическое изменение. Причем непонятно с чего: я вообще самый здоровый человек в мире и антибиотиков-то почти никогда не принимала. У меня тоже здоровые в семье. Может, со стороны Эрвина. В общем, подозревать что-то начала, когда ему было почти три года. Он почти ничего не говорил, на какие-то вещи совсем не реагировал. Мы заполнили анкету, а нам говорят: это же аутизм. Я в ответ: да вы что, с уча сошли?! Какой аутизм? У моей подруги ребенок аутист, причем крутой, то есть совсем-совсем аутист. Довольно долго я не могла с этой мыслью смириться, и теперь, смирившись, хочу сказать всем мамашам: как только заподозрили неладное, надо тут же, моментально, ничего не боясь, не стесняясь, обращаться за помощью. Потому что на самом деле их можно вытащить оттуда. Я помучилась, конечно, как следует. Получила по голове, по шее, по всем местам жизнь меня побила. Еще Эрвин… В тот момент, когда он узнал про аутизм, он так… (Анна цокает и глубоко вздыхает. - К.С.) Для него это стало потрясением, которое пережить он не смог. Он меня достал. И я сказала: до свидания. Тяжелый человек. талантливый, интересный. Мы какое-то время еще были вместе, но потом я уже просто сказала: все, не надо, я сама. У меня до сих пор панический страх летать с Тишей одной, хотя он великолепно летает уже, но у меня остался вот этот ужас, что вот он начнет истерить, а я не знаю, что делать на паспортном контроле, люди на меня все смотрят и говорят: “Ну что это за мать такая, не может успокоить!” А я и вправду не могу. Кошмарные, страшные перелеты. А истерики в парке, когда люди чуть ли не полицию вызывали, когда он орал, ногами бился, а я его пыталась за ногу тащить. А дело в том, что он растет, понимает, что с ним что-то не то, и вот тут начинается отторжение. На этом этапе требуется помощь. И в Америке, в отличие от Вены, эту помощь оказывают. Никаких таблеток, никакой медицины, ни в коем случае, только игры с психологом. Они приходят с кучей игр и начинают с ним заниматься. Сейчас вот он в школе уже второй год, ученик.

В обычной школе?

Нет, в обычную пока нельзя, к сожалению. Я разговаривала с одним светилом по аутизму, она говорит: мы не знаем причины отклонений. Мы с Димой Хворостовским только что пели в Метрополитен-опере, так вот у тенора-корейца, нашего партнера, тоже ребенок аутист. Их много сейчас рождается. Поэтому повторюсь: не теряйте времени даром! Начать терапию в четыре года - одно, в двенадцать - совсем другое. Если вы посмотрите на Тьяго, вы никогда в жизни не скажете, что он аутист. Он на чистейшем английском читает, складывает. Умный, аккуратный, сам убирает свою одежду.

Как ваш жених воспринимает эту ситуацию?

Он обожает Тишу, а Тиша обожает его. Только мы ляжем спать, слышим стук пяток, и со всеми этими птицами: “I want to sleep with mama and Юсиф”. Бум - и в кровать. И головы этих птиц безумных, “энгри бердс”. Тиша мультики любит и сказки читает, Баба-Яга его любимица. “Мама, мама я хочу, чтобы Баба-Яга на день рождения пришла”. Позвали Бабу-Ягу, в Краснодаре, на день рождения.

Вы думали о том, за что такое испытание?

Разумеется. Решила, что наказание. Но непонятно, за что. Я ничего такого не делала, за что нужно было бы наказывать. Может быть, тут такая логика: мы тебе и так много всего хорошего дали, на, получи. Такой бемоль.

Вы известны тем, что умеете оказываться от постановок, которые вам не нравятся. Не спели Манон Леско в Баварской опере. Баден-Баден не услышал вас в “Фаусте”. На “Оперном балу” Елены Образцовой были заявлены вы и Хворостовский - и тоже не случилось.

Наврали, значит, они. На моем веб-сайте - бездарный сайт, кстати, - написано, где я выступаю, и если этого концерта нет, значит он не запланирован. “Фауста” я отменила, потому что эта партия мне уже не интересна. За два года, прошедших с подписания контракта, многое изменилось. И так честно сказала. На самом деле я отказываюсь меньше, чем другие. Просто об этом широко трубят. Единственный мой отказ - и начинается. И болею я довольно редко. Поэтому еще раз скажу слушателям: если я отменила выступление, значит я правда лежу мертвая.

Но с “Манон Леско” в Мюнхене была же другая история.

Там был режиссер Ханс Нойенфельс. Он поставил такой кошмар, никак не связанный ни с музыкой, ни с оперой. Я так ему и сказала: старый хрен, я понимаю, что ты легенда, но Пуччини - тоже не валенок. Он наорал на меня: дескать, это ваша интерпретация никуда не годится, надо нам завтра поработать. Но завтра я уже не пришла. Он ни слова не говорит по-итальянски и не знает даже, про что опера. И обезьяна там какая-то, я должна была чесать шею обезьяны. А я не хочу чесать обезьян! В опере “Манон Леско” нет обезьян! Так что заменили “Евгением Онегиным”, тоже довольно нестандартным. В нем между Ленским и Онегиным были отношения, голые ковбои танцевали. Короче, кошмар. Народ кричал “Б-у-у-у-у!” Татьяна в джинсах клеш, караоке. Я думаю, если уж современное, то надо делать либо совсем полный абсурд, либо стильную, классную постановку, с нюансами. Мне уже поднадоели эти черно-бело-серые с красным платьем постановки, лет пятнадцать одно и то же. Уже хочется сказать: что-нибудь другое придумайте, сделайте желтое хотя бы. Серое, черное, вот эти стены без конца, во всех операх.

То есть хочется праздника?

Уже - да. Хочу назад академические тпяпки. Дзеффирелли хочу.

Артистам обычно дороги все роли. Но какую-то вы можете выделить?

Макбет. Это моя женщина. Наконец-то я смогла быть самой собой! Не надо было притворяться.

То есть вы такая роковая?

Нет, я хорошая! Но притворяться мне надо как раз Татьяной, настолько она - не я. Я больше Ольга по натуре своей.

Анна, объясните мне, пожалуйста, зачем такой серьезной певице, как вы, попса, вы просто любите Киркорова? Не боитесь, что это отпугнет ваших оперных поклонников?

А ваше выступление на “Новой волне” с Юсифом и заявление, что будете писать альбом с Игорем Крутым, как понимать?

Игорь Яковлевич предложил нам записать его песни. Мы послушали, песни красивые, лирические, людям нравятся. Семь штук уже записано.

Мало вам японцев под окнами, хотите славы общенародной?

Если бы хотела, давно бы уже занялась, у меня была масса предложений. Большие кроссовер - концерты и все такого рода мне, честно говоря, не интересно. Программа русский романсов дороже во сто крат. Но, с другой стороны. сколько уже можно петь “O mio babbino caro!” Уже в печенках это сидит. А тут вышел, спел такую песню красивую!

Кто ваш главный оперный кумир?

Мария Каллас. Мощнейшее явление.

Приятно, что вас называют современной Каллас?

Это большой комплимент, огромное спасибо, но не будем трогать Марию. Пусть с миром покоиться ее прах. Тем не менее я очень многому у нее учусь, до сих пор слушаю ее записи. Ни в коем случае не пытаюсь ее копировать, ибо это смертоубийство. Она идеально чувствовала стиль, знала, как построить музыкальную фразу так, чтобы мурашки по коже пошли. Были еще замечательные певицы, но такой, как Каллас, больше не было.

Как строятся ваши отношения с Юсифом? Он талантливый певец, но не суперзвезда, как вы.

Поверьте, начиная со мной жить, он знал, с кем живет. Я опытнее его во всех отношениях. Но это нормально. Я пою двадцать лет. а он начал совсем недавно.

Как-то продвигаете будущего супруга к мировой славе?

Вы должны понять одну вещь про Юсифа и любого другого певца. Можно быть мужем, братом, сватом, но если у тебя нет голоса, если ты не можешь петь, тебя в оперу не возьмут. Сейчас Юсиф дебютирует в Метрополитен-опере. Это случилось без моего участия, и я с большим волнением жду, что из этого получится. Голос у него очень редкий для теноров, могучий, летящий.

Давайте представим: вот день вашей свадьбы, время клятв. Что вы пообещаете супругу?

Какой ужас! Я об этом не думала! Я вообще не очень сильно кричу о любви. Не признаюсь особо. Но верна буду! У меня вон любимый есть хороший. Зачем мне кто-то еще?.. В отличие от Татьяны, я бы никогда не смогла быть с нелюбимым человеком! Не смогла бы даже просто переспать с человеком, который мне не нравится. Поэтому я, может быть, и не понимала, женщин, которые живут с нелюбимым мужчиной. Видимо, поэтому и боялась завязать отношения надолго. Боялась, что вдруг разлюблю… и все. И жить не смогу потом. Не смогу врать. Вот. В Юсифе есть что-то очень надежное, положительное, фундаментальное. И он очень умный человек. Вроде такой мягкий, как мишка, но у него очень хороший трезвый ум. И не подлый. У него все четко: что хорошо, а что плохо. Он никогда не сделает подлости.

Ну, это самое главное, да.