Товары для людей потерявший ногу. Россиянка, пережившая ампутацию ноги, рассказала о своей жизни. Потерять ногу, найти себя Как живут российские «добровольные ампутанты» - люди, которые хотят лишиться конечности. Репортаж Саши Сулим

Дмитрий Игнатов тренируется от 5 до 10 раз в неделю

(источник:)

Я часто отшучиваюсь, что на меня напал медведь или редкая медуза на съёмках документального фильма съела ногу, сам чудом уцелел. В действительности всё прозаичнее. В армии на меня свалилась ракетная установка С-300, которая оказалась неправильно установлена. Принцип простой: есть прицеп, к которому подъезжает машина и забирает установку, которая находится то в боевом, то в походном состоянии. В тот злополучный день она стояла неровно, я проходил мимо, а она завалилась набок. Все случилось настолько быстро, что я не успел среагировать. Казалось, что под установкой я лежал вечность (в реальности не больше 20 минут). После приехал кран, и освободил меня из-под установки. К сожалению, сознания я не терял, помню абсолютно всё, кроме момента самого падения. Помню как кричал, молился, помню, как мне закрывали глаза, чтобы не смотрел на ногу, держали меня за руку, пытались отвлечь внимание. Всё как в фильмах. Отключился я уже в больнице, без ноги.

Первое, что увидел: лицо мамы, которая мне сказала «сейчас XXI век, мы сделаем тебе самый лучший в мире протез».

Сам я очень позитивный, и это мне невероятно помогло. Помню, как в палату пришла девушка-психолог. Она начала задавать вопросы и внесла заключение: «психолог нужен мне, не ему». Но были, конечно, и неприятные моменты, страх. Однажды в больнице мне приснились фашисты, перестрелка, я даже описался во сне. Было очень стыдно. Но под такими препаратами, как я был, это нормально.

В госпитале я практически сразу попросил отца принести гантели, очень хотел заниматься, ведь я всегда любил спорт. И, по сути, моя жизнь после травмы не сильно изменилась: я был активным человеком и им же остаюсь. Разве что у меня теперь больше друзей-инвалидов.

Существуют социальные моменты, связанные с восприятием людей. Скажем, ты стоишь в больнице или в каком-то учреждении, где у тебя есть право пройти без очереди, а тебя не хотят пропускать. Говоришь: «Я инвалид. Можно пройти без очереди?» Отвечают: «Нет, нельзя». Тогда говоришь: «Послушайте, я занимаюсь паралимпийским спортом. Вполне возможно, я буду скоро защищать нашу страну. Можно пройти?» Но оказывается, у нас некоторые люди вообще не знают, кто такие паралимпийцы.

В Цюрихе на «Кибатлоне» я занял четвертое место. В России планирую участвовать в «Кибатлетике» , проекте компании «Моторика» , куда меня зовут ведущим, но я готовлюсь именно к соревнованиям. Сейчас готовлюсь к чемпионату России по плаванию. Люблю греблю, кроссфит, бег, плавание.

На момент травмы я считался военным, получил компенсацию от Минобороны, её хватило на первый взнос на квартиру в Мытищах, где я живу, и на часть моего первого протеза.

Вообще говоря, в этой истории был ответственный человек, но он растил ребенка, так что мы в семье решили судиться не с человеком, а с министерством. Ногу за 3 миллиона я тоже получил «от государства». Но я воспринимаю это не как подарок, считаю, что свой протез я взял в аренду, я же, как и все, плачу налоги. Грустно думать, что деньги ушли на чиновничьи излишества, мне приятнее считать, что они пошли на доброе дело – ногу ампутанту.

Но такую ногу, как мне, дают далеко не каждому. Чтобы получить её, надо доказать государству, что ты активный гражданин, не сидишь дома. Многие ведь получают протезы и не ходят на них. Ставят в углу дома, чтобы пылился. На самом деле без системы реабилитации не так просто привыкнуть к протезу. Даже я свой новый протез до сих пор осваиваю, хожу прихрамывая.

В этом смысле правильная система в Исландии, где сначала человеку предлагают пробный механизм - простенький, но с датчиками, по которым можно отследить, как часто ты им пользуешься. Когда сдаёшь тестовый протез, есть два варианта: либо показатели на уровне, тогда тебе выдают дорогостоящий классный протез, либо ты им не пользуешься, и тогда к чему тебе протез за 5 млн?

В России же существует только какой-то опросник, в котором легко можно соврать. В моем случае есть вариант заглянуть в соцсети, но в большинстве случаев этого, конечно, не сделаешь. Если не врать, то нужно выбивать. Это опять тема с желанием и хотением. Если просто сидишь дома, тебе не принесут протез, который ты хочешь. Нужно приложить усилия.

Моя пенсия – 15 тысяч рублей в месяц. Можно ходить почти во все музеи бесплатно, ездить в транспорте по Москве. В Подмосковье дают только четыре места в каждом автобусе, так что я борюсь за них с другими льготниками.

Также есть бонус при получении шенгенских виз, можно не платить консульский сбор. Это работает и с сопровождающими, приводишь друга и говоришь, что он твой сопровождающий, вжух, и вы с визами.

Иногда бывает бесплатная парковка в торговых центрах. Хотя, как правило, все занято не-инвалидами. В метро тоже бывает по-разному. Я ведь имею полное право сидеть в вагоне. У меня нет ноги, есть удостоверение. Но здесь часто сталкиваешься с обвинениями, так что я либо стою, либо, если очень устал, применяю коронный трюк.

На хамство и агрессию у меня есть секретный ход, особенно, когда после тяжелой тренировки я еду домой в трамвае или метро и на меня начинает кричать злобная «тетка»: в ответ на крики и причитания «молодой человек, постоять не хотите», я просто беру в руки протез и вращаю его на 360 градусов. Одни убегают в конец вагона, выходят, некоторые даже крестятся. Но большинству, конечно, становится стыдно. Поджимают губы, извиняются.

Моя нога умеет всё то же, что обычная. Нет никаких ограничений. Я могу бегать, ходить, играть в футбол. Удар у меня даже сильнее получается железной ногой. Недавно я даже освоил коньки. У моего протеза, как и у всех бионических, есть «мозги», которые считают темп ходьбы, скорость, в некоторых установлен GPS. Всего у меня три протеза, один за 2,5 миллиона, но он сломан, уже исчерпал ресурс; второй – беговой, с изогнутой стопой; третий – повседневный, его я использую чаще всего, но до сих пор привыкаю, хожу неровно, прихрамываю. Стараюсь работать над этим каждый день.

С протезами - как с гаджетами, каждый год выходит что-то новое. Нынешний мой протез, например, дольше держит заряд. К тому же он влагозащитный, я легко могу зайти с ним в душ, бассейн, даже в море. К слову, существуют протезы и дороже 3 миллионов. Такие единичные прототипы, которые умеют шевелить пальцами, которыми ты чувствуешь, гладкое это или шершавое, горячее или холодное. Я же своей киберногой не могу такого испытать. Но даже если я и куплю подобный протез, то не смогу пользоваться, потому что придется постоянно жить в стране изобретения, связываться с разработчиками.

Вообще, надо понимать, что протез – это конструктор. Мой, например, состоит из трех частей. Главная – гильза. То, куда вставляется нога. Ее создают по слепку в Москве. Дальше идет коленный модуль. Он немецкий. Потом стопа – исландская. Но под свои задачи можешь менять эти части – брать их от разных компаний, главное, чтобы было удобно киборгу. Например, если дать мою коленку какой-нибудь бабушке, она не справится с протезом, просто не поймет, как им пользоваться, не сумеет распорядиться всей функциональностью.

Ролик Apple, в котором снялся Дмитрий Игнатов

Лично меня слово «инвалид» не задевает, в отличие от моей мамы. И всё-таки про людей с протезами правильнее говорить «киборги», люди дополненные. Любое изменение в человеке - киборгизация.

Я считаю, что инвалиды - это те первые люди на планете, которые испытывают на себе новые гаджеты, чтобы обычные, здоровые люди жили полноценной жизнью в будущем.

При этом, конечно, невероятно печально, что в Москве даже пандусов толком нет. Единственный лифт в переходе, который работает - на Проспекте мира. Думаю, колясочники подтвердят, что с пандусами всё ужасно. Конечно, что-то в России для людей с ограниченными возможностями делается, только очень медленно.

Летом ко мне не раз подходили с претензиями в духе «Какого чёрта ты в шортах?».

Несколько раз, правда, случались веселые истории: люди пытались дать мне милостыню, просто так. Я тогда только учился ходить и был с костылем. На нём есть ведёрко, чтобы если руки заняты, можно было что-то положить. Пока я ходил с ним, мне трижды запихивали деньги. В метро парень даже обиделся, когда я не взял, назвав меня «зажравшимся». На моей родной станции Мытищи так вообще предлагали стоять и собирать милостыню. Зарплата фиксированная, 70 тысяч рублей в месяц. Они до сих пор подходят ко мне время от времени, спрашивают, не созрел ли я.

Я уверен, что бояться не надо. Посмотрите, как живут инвалиды разных стран, берите пример или ждите лучших времен. Я уверен, что изначально себя нужно заставлять, потом это войдет в привычку. Нужно договариваться с собой, устанавливать личные рекорды.

«Сегодня я вышел из дома, завтра дойду до магазина». Если ты колясочник и живешь на пятом этаже хрущевки без лифта, нужно окружить себя правильными людьми. Я уверен, что они есть. Нужно просто кому-то написать или попросить. Люди в космос летают и без двух ног на Эверест залезают, а тут пятый этаж. Просто мотивация требуется.

Меня мотивирует всё что угодно, собака моя. Книги, мама. Эмоции. А мама у меня замечательная. Я её очень люблю.

Я стараюсь объяснить, что это не так. Далеко не все инвалиды такие. Есть и активные, умные, интеллигентные ребята, которые хотят совершенствоваться, приносить пользу другим. К сожалению, очень многие в нашей стране не понимают этого. Я знаю множество случаев, когда друзья без рук или ног приходили в больницу, а врачи им говорили «Не пугай людей!».

Особенно заметно это проявляется у старшего поколения, которое воспринимает человека по внешнему виду, насколько он правильный или неправильный, а отнюдь не по его по идеям и действиям.

Молодёжь совсем другая. Мы выросли на других примерах. Помните «1+1», «Симпсонов», «Футураму», «Форреста Гампа», «Американского папашу»? Мы спокойно воспринимаем подобных людей. Поэтому сегодня инвалиды могут тусоваться в ночных клубах, это нормально. Правда, к сожалению, только в крупных городах.

Прямо сейчас я мечтаю победить на чемпионате России по плаванию. В перспективе - переехать куда-то к морю, рыбу ловить, с собакой своей играть. У меня французский бульдог, это что-то невероятное!

А ещё я думаю, что людям нужно быть немного добрее. На остановках, в очередях, в обычной жизни, не только на словах, нужно улыбаться, думать, не причинишь ли вред и боль, и только потом что-то говорить, и тогда наше общество изменится, тогда мы эволюционируем.

Евгений Смирнов

29 лет, танцор, мастер спорта по гребле на байдарках

Я родился в Сочи. В девятом классе мы с друзьями впервые увидели, как взрослые парни на улице танцуют брейк-данс. Мне тогда показалось, что это шкодный, ломаный танец: в нем есть все виды спорта, все виды танца. На переменах мы спускались в школьный холл: пробовали, корячились, падали. После уроков бежали на рынок за оргалитом (прессованный картон, идеальный пол для брейк-данса. - Прим. ред. ), тренировались на стройках, в пыли и грязи, а в хорошую погоду выходили на баскетбольные площадки. Через полгода собрали команду Freestyle Mastazz, поставили шоу и поехали на первое соревнование в Туапсе. Нам повезло - заняли второе место. Следующие 12 лет ездили по танцевальным фестивалям и конкурсам, завоевывая призовые места в России и за рубежом.

Родителей не стало, когда мне было восемнадцать. Чтобы танцевать брейк-данс и оплачивать учебу в институте, я пошел работать на стройку: мне всегда нравилось кровельное ремесло. Год проработал подсобным рабочим, а потом собрал бригаду - мы брали частные заказы, стелили крыши.

Так я жил, пока не попал в аварию: ехал на мопеде и на скорости столкнулся с машиной на трассе в Лазаревском (курортный район в Сочи. - Прим. ред. ). Водитель сразу укатил с места ДТП, а я так и остался лежать на дороге - с черепно-мозговой травмой и раздробленной правой ногой.

© Евгений Смирнов

В больнице

Я думал: врачи соберут. И не таких собирали.

Несколько дней я пролежал в Лазаревской больнице. Ко мне не пускали друзей и родных - врачи убедили их, что я в порядке. А когда наконец впустили, и друзья увидели рентгеновские снимки, начался бум: выяснилось, что если затянуть еще на сутки, меня не будет в живых. Ребята перевезли меня в Хостинскую больницу №3. Там врачи заявили, что нужна срочная операция. Никто не понимал, как медперсонал Лазаревской довел до такого: ногу можно было спасти, по крайней мере до колена. А теперь началась газовая гангрена, которая за три дня захватила почти всю ногу. Расклад был 50 на 50 - или выживу, или нет.

Еще месяц я пролежал в Хостинской - шли операции, одна за другой. И вот вроде бы все закончилось - меня были готовы выписать. Я думал: ну отойду от шока, и можно будет подумать о протезировании. Но после осмотра врач сказал, что ампутацию произвели некорректно, на ноге растет экзостос (образование на поверхности кости. - Прим. ред. ). Если не сделать реампутацию, я вообще не смогу пользоваться протезом. Меня отправили в Москву, а затем в Екатеринбург и Кострому - сперва на реабилитацию, а затем на повторную операцию и восстановление.

Дома

После аварии Freestyle Mastazz распались: у кого дети, у кого жена, у кого Москва. Вернувшись домой (сейчас я живу в Краснодаре), я понял, что не стану сидеть на месте, а попробую заняться спортом. Мой отец всю жизнь проработал на судоверфи в Лазаревском, строил корабли и лодки. Когда я был маленьким, они построили корабль на веслах «Ивлия». На ней они обошли немало стран: помню, мне было лет семь, когда отец вернулся из плавания и привез миллион турецких шоколадок. Позже, когда я подрос, мы частенько ходили с ним на лодке с веслами - «Тузике». Я греб, а он просто сидел на корме.

Я вспомнил детство, подумал и решил заняться греблей. На первом занятии тренер меня отметил: «Гляди-ка, все переворачиваются с первого раза, а ты держишься. Будем тренироваться». Уже через два года тренировок я занял третье место на чемпионате России по гребле на байдарках и защитил мастера спорта.

Но и гребли мне было мало, понял, что снова хочу танцевать. Мне казалось: если я покажу людям, что можно двигаться даже после аварии, это поможет таким, как я.

Настало сложное время. Я уволился с работы (несколько месяцев продавал путевки в турфирме), чтобы всерьез заниматься греблей и танцами. Танцевать сначала не получалось. Я учился ходить на протезе, но тренировался без него, так было проще. Тело не слушалось, я падал, боялся приземлиться на культю - было больно, да и непонятно, как это может отразиться на ноге. Денег не было, взял кредит. Не понимал, как быть: плюнуть на все и идти к своей мечте, влезая в долги, или работать с утра до вечера. Со своей пенсией по инвалидности в шесть тысяч рублей я бы недалеко уехал. Мне предлагали устроиться на работу и получать 15 или 20 тысяч рублей, но при этом нужно было сидеть в офисе - с утра до вечера. Это означало, что придется бросить танцы и греблю. Я выбрал мечту. Сейчас работаю инструктором по гребле в той же школе, где тренируюсь.

На сцене

Однажды мне позвонил приятель с «Comedy Battle» и предложил поучаствовать в шоу «Танцы» на ТНТ. Я согласился и тут же предложил подруге Даше Смирновой поставить номер. В танцах с партнером нужно почувствовать друг друга, а я на тот момент еще не чувствовал сам себя. Мне было страшно причинить ей боль или, не дай бог, уронить. Станцевались мы за два месяца. Наш номер понравился зрителям и жюри: Бузова (ведущая шоу «Танцы». - Прим. ред. ) плакала на съемках, все называли нас героями. Мы прошли в следующий тур. Идти дальше я отказался: понимал, что жюри не сможет оценивать меня наравне с другими танцорами. «Танцы» - это соревнование, в котором каждый должен пройти все этапы, справляется он с ними или нет.

После конкурса мы с Дашей подумали: почему бы не открыть инклюзивную школу танца - для детей с ограниченными возможностями? Даже если ребенок не захочет танцевать, мы сможем научить его двигаться - так, чтобы ему было комфортно жить. Можно было бы сделать несколько танцевальных направлений (например, включить в программу бальные ). Чтобы понять, как это устроить, я провел несколько детских мастер-классов. Меня поразило то, что я увидел: обычные дети, схватывавшие танцевальные приемы на лету, помогали инвалидам, у которых получалось чуть медленнее. В них как будто просыпался внутренний тренер: они воспитывали друг друга, учили, помогали, общались.

Первую школу мы планируем открыть Краснодаре, а затем развернем сеть филиалов по всей России, чтобы каждый ребенок с ограниченными возможностями мог танцевать. Для инвалидов школа будет бесплатной. Сейчас мы ищем спонсоров и инвесторов и очень надеемся на их помощь. Нам предлагали выделить помещение при РГСУ в Москве, чтобы мы занимались там с детьми. Мы временно отказались, потому что нам нужна постоянная отдельная площадка, которую можно оборудовать под танцевальный класс.

Последние месяцы я много езжу: провожу мастер-классы в разных городах, участвую в форумах гражданских активистов и рассказываю о нашей мечте. Недавно снова участвовал в шоу «Танцы» - закрывал финальную программу. Для этого летал в Москву, а оттуда в Пермь - участвовал в форуме «Я гражданин», был экспертом на площадке «Несломленные амбиции». После - в Краснодар, а оттуда - в Липецк, участвовать в благотворительной акции в День инвалидов.

В следующем году я хочу подать заявку на государственный грант, чтобы открыть некоммерческое предприятие. Друзья советуют запустить краудфандинговую компанию и так собрать деньги на школу, но я пока не готов это сделать. Сейчас мне важно оформить НКО, чтобы все было прозрачно и официально. Я не хочу, чтобы люди потом говорили: куда ты деньги тратишь, наверняка что-то себе покупаешь. Если даже будет какой-то общий сбор - пусть он будет честным, чтобы каждый человек видел, на что пошли деньги и какое оборудование мы купили. Нас многие поддерживают. Люди ждут.

Ребята, мы вкладываем душу в сайт. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

В мире миллионы людей, у которых нет рук или ног, но увидеть их мы можем редко - большинство скрывает это, пользуясь протезами, максимально похожими на настоящие человеческие конечности. Но некоторые вовсе не считают их отсутствие недостатком, и, наоборот, превращают его в преимущество.

сайт собрал свидетельства того, что люди могут быть офигенно крутыми независимо от того, все ли части тела у них на месте.

Мама Какс

29-летняя британка советского происхождения Виктория Модеста (Viktoria Modesta) при рождении из-за врачебной ошибки получила вывих левого бедра и почти все детство провела в больницах, перенеся 15 операций. Они не помогли, и в 19 лет Виктория решилась на ампутацию.

Частью экстравагантного образа Виктории стали 8 различных протезов, например, «стереонога» , протез из кристаллов и протез в виде блестящего черного шипа. Девушка добилась известности как певица и фотомодель, участвовала в показах Миланской недели моды и стала лицом Samsung и Vodafone.

Джейсон Барнс

Протез Барнса позволяет использовать 2 палочки одновременно: одной из них музыкант управляет с помощью датчиков, прикрепленных к его мышцам, а другая подключена к специальной программе, которая «слушает» музыкальный ритм и импровизирует.

В 2017 году профессор создал для Джейсона еще более совершенный протез: каждым его пальцем можно управлять отдельно, что позволяет даже играть на пианино.

Энджел Гиуффриа

Ампутация руки не помешала 25-летней британке Джо-Джо Крэнфилд (Jo-Jo Сranfield) стать профессиональной пловчихой и завоевывать медали на международных соревнованиях. Кроме того, она мотивационный спикер и тренер по плаванию.

Джо-Джо никогда не носила протезов, так как считала их неудобными, но потом встретилась с известным дизайнером Софи де Оливейра Барата, которая создала для нее «змеиную руку». Джо-Джо говорит, что ей нравится изумление, с которым люди разглядывают ее, и она чувствует себя сильной и прекрасной.

В 17 лет я ничем не отличался от сверстников, разве что избыточным весом. Впервые я захотел похудеть, когда учился в школе и страдал от безответной любви. Я всегда был полным, потому что у меня напрочь отсутствовала культура питания: ел много и все подряд. Близился школьный выпускной, я хотел быть в хорошей форме, чтобы удивить ребят и произвести впечатление на девчонок. Началась усиленная работа над собой. Я скинул 50 килограммов и стал весить 90. Но это было только начало больших перемен. Я так думал.

Это было в 2013 году, авария произошла спустя несколько месяцев, в апреле. Как сейчас помню: я - счастливый от того, что наконец похудел, - шагаю домой, перехожу дорогу с односторонним движением. Две машины остановились пропустить меня, а у третьей, грузовика, отказали тормоза. Водитель решил избежать столкновения со стоящими впереди автомобилями и заехал одним колесом на тротуар, где я заканчивал переходить дорогу. Грузовик протащил меня 15 метров на крюке, за который зацепилась нога. Машина врезалась в столб и зажала мне ногу, в этот момент я и понял, что остался без нее. Мне повезло, что мимо проезжала скорая. Меня сразу же забрали, остановили кровь, наложили шину. Потом реанимация. В коме я пролежал 10 дней.

Врачи собирали мою ногу по кусочкам. И им это удалось. Только она так и не прижилась: образовалась гангрена. Ее пришлось ампутировать по самую ягодицу.

Начался период реабилитации, который стал для меня настоящим адом: перевязки приходилось делать на живое мясо, потому что сшивать у меня было нечего. Спустя два месяца все стянулось, но до сих пор я с ужасом вспоминаю то, что мне пришлось пережить. Все это время меня поддерживала моя семья, за что я ей очень благодарен. Если бы не мои близкие, я бы не смог стать тем, кем являюсь сейчас. В минуты отчаяния они говорили мне: «Серега, не парься, все будет хорошо. Вон, люди без рук, без ног, иногда и без головы живут! И ничего!» От комплексов все равно избавиться было трудно: молодой парень, 17 лет, без ноги… Я понимаю, что я выглядел хуже других молодых людей. Конечно, мне хотелось самореализоваться, но без ноги это сделать гораздо сложнее, чем с ней.

Когда меня выписали из больницы, я столкнулся с новыми трудностями. Первые полгода я не мог самостоятельно ни есть, ни пить. Родители всегда были рядом и помогали мне во всем. Потом потихоньку начал привыкать к жизни «после». Учился сидеть, на коляску пытался садиться. Боль была адская: не мог сдержать слезы и крики. Все было как в каком-то драматическом фильме. Разница только в том, что это жизнь.

Реабилитация - долгий и трудоемкий процесс. Я до сих пор восстанавливаюсь. Вторая и уже единственная нога парализована ниже колена. Через год мне сделали операцию в Санкт-Петербурге и спустя семь месяцев после нее разрешили наступать на ногу. Но я так и не хожу, потому что не чувствую ступни: мне некомфортно, неудобно, я все время падаю. Протез поставить очень трудно, потому что нет культи. Я пролежал в больнице 10 месяцев, из них девять был на вытяжении, но ногу вытянуть так и не удалось.

Не знаю, почему говорят, что люди в инвалидном кресле обречены на одиночество. В современном мире такого практически нет.

До встречи со своей девушкой Ксенией у меня тоже были отношения, а я на тот момент уже был без ноги.

Ксюша со мной не потому, что я, допустим, популярен в инстаграме и уж тем более не из жалости, а просто потому, что мы друг другу подходим.

Не так давно мы с ней переехали жить в Петербург. До этого жили в моем родном городе, в Архангельске. Год назад мне предложили неплохую работу в Питере. Первым делом я обсудил это с Ксюшей: а стоит ли? Она меня, конечно, поддержала. Год мы встречались на расстоянии: в это время она еще училась в выпускном классе в нашем городе. Было тяжело, но мне кажется, расстояние только укрепило наши чувства. Этим летом Ксюша поступила в петербургский университет, мы сняли тут квартиру и теперь живем вместе.

Самое главное для меня - быть полезным. На свою популярность в инстаграме я смотрю не с денежной стороны. Чем больше людей будут подписаны на мой блог, тем мир будет становиться лучше (по крайней мере, я хочу в это верить). Я считаю, что моя страница правильная, потому что я пропагандирую то, что быть слабым (иногда, разумеется) - это не плохо. Таким бывает каждый из нас. Главное - не бояться этого, не скрывать, зарываясь в собственные комплексы. Нужно научиться говорить себе: «Да, я такой, но я стану лучше». Надеюсь, что в будущем я займусь чем-то и в офлайне. Хочу помогать людям, читать лекции тем, кто отчаялся и думает, что жить дальше просто невозможно. Сейчас мне 22, и могу сказать с полной уверенностью, что жизнь только начинается.

Иван Самоделкин, 22 года. Потерял ногу в мае этого года

В детстве я был настолько непоседливым ребенком, что родители просто не знали, куда направить мою энергию. В четыре года меня отдали на фигурное катание, потому что в другие виды спорта берут не раньше 6 лет. Тогда я впервые влюбился в лед и начал грезить ледовой карьерой. Я занимался в спортивной школе «Юниор», добился немалых успехов: участвовал в чемпионатах северной столицы, этапах Кубка России, но до уровня сборной страны так и не добрался.

2015 год стал переломным моментом в моей карьере. Я понимал, что больших высот в профессиональном спорте достичь уже не удастся. А у нас, фигуристов, если ты остаешься на льду и не занимаешься профессионально (не участвуешь в соревнованиях), то приходится выбирать: либо в тренеры, либо в балет на льду. Я выбрал второе. «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Ромео и Джульетта» - это далеко не вся часть репертуара нашего петербургского балета. Мы исколесили всю Россию и Европу. Это время стало лучшим в моей жизни: на гастролях я познакомился с фигуристкой Ксюшей Позен.

30 апреля в этом году мы сыграли свадьбу. На майские, после свадебных гуляний, мы всей семьей махнули на дачу. Я пахал землю культиватором, дядя орудовал мотыгой, одним словом, работа кипела.

Непаханой осталась одна грядка, и чтобы вернуться назад, я включил на культиваторе задний ход. В этот момент заклинило металлический зажим. Я пытался его отжать, но не успел.

Лезвие рассекло мне ногу.

Дальше все как во сне. Помню крики дяди, растерянные лица родителей, скорая, врачи, госпитализация. Кровотечение удалось остановить - травма была тяжелой. Надежда на скорое восстановление оставалась до тех пор, пока врачи не сообщили, что в рану попала земля, которая спровоцировала заражение. Ногу пришлось ампутировать.

Не перестаю удивляться тому, сколько неравнодушных и добрых людей вокруг. О том, что со мной случилось, все узнают через социальные сети. Каждый день получаю дозу поддержки и теплых слов от совершенно незнакомых, но невероятно участливых и отзывчивых людей.

О планах на будущее говорить пока не приходится: неизвестно, как будет протекать восстановление. Я понимаю, что даже самые современные протезы не смогут мне позволить добиться высоких спортивных результатов. Нагрузка на организм в фигурном катании будь здоров, не каждый здоровый человек осилит. Но без спорта свою жизнь представить не могу. Сейчас хочу на лед больше, чем когда бы то ни было. Опускать руки и вешать коньки на гвоздь я точно не собираюсь. Сегодня у людей с ограниченными возможностями столько возможностей, главное - желание. Хочу попробовать себя в паралимпийских видах спорта, а может, стану тренером по фигурному катанию.

Саше пять лет, и у нее нет левого предплечья: после локтевого сустава рука заканчивается аккуратной культей. Вместе с папой и дедушкой она ждет примерки своей первой искусственной руки. Каждые полчаса в игровую комнату заходит специалист — руководитель направления тягового протезирования. В руках у него ванночка и небольшая мягкая трубка из гипоаллергенного материала. Трубочка называется культеприемником, или гильзой, в нее вставляется культя, и за счет этого протез держится на конечности. Каждая гильза индивидуальна, ее надо идеально подогнать под форму и размер, чтобы она сидела на руке максимально удобно и нигде не натирала, а протез при этом держался прочно. Поэтому Саша ждет в детской комнате уже четыре часа: подгонка гильзы — дело кропотливое и требует много терпения. Специалист смачивает гильзу в воде и аккуратно надевает на Сашину руку: «Удобно?»

Саша на примерке протеза

Гильза натирает кожу, протезист запоминает, что нужно поправить, и снова уходит в лабораторию — дорабатывать устройство. Девочка задумывается о чем-то, с легкостью садится на поперечный шпагат на лавочке и начинает рисовать. «Разминайся пока», — говорит ее отец. Саша занимается тхеквондо: однажды ее заметил тренер и пригласил в секцию.

Эксперты считают, что люди, особенно с травмой кисти, в зрелом возрасте привыкают пользоваться одной рукой и им гораздо сложнее научиться работать искусственной рукой.

Обычно чем младше ребенок, тем быстрее он осваивает протез. Для него реабилитация становится игрой, интересным заданием по освоению нового гаджета.

Вершина мастерства для людей с искусственными руками — освоить мелкую моторику (вставить нитку в иголку или покрасить лаком ногти на руке).

Когда Саше наконец приносят ее новый протез (который тоже будут дорабатывать, если за первые недели обнаружатся неудобства), она довольно быстро начинает брать со стола квадратные кубики и тонкие деревянные пластины, зажимать их искусственными пальчиками и удерживать на весу.

Ульяне 11 лет, она вместе с родителями приехала за своим первым протезом предплечья из Белоруссии. Новая рука поддается ей намного тяжелее. Протез не бионический, а тяговый: нужно согнуть локтевой сустав, и за счет натяжения тросов пальцы захватят нужный предмет. Ульяна пробует взяться за дверную ручку, но от непривычки у нее поднимается плечо, а пальцами не получается удерживать предмет.

Ульяна учится пользоваться новой рукой

Хотя протез легкий, для мышц культи и плеча такое упражнение — большая нагрузка, и рука быстро устает. Дома девочке нужно научиться правильно напрягать мышцы, чтобы она могла пользоваться протезом как обычной рукой и у нее не возникло перекосов в осанке.

Ульяна расстроенно смотрит на свою новую руку и сравнивает ее с настоящей, правой. «Я думаю, что, когда тебе будет лет двадцать пять, роботизированная рука станет уже круче, чем настоящая. А сейчас тебе надо развивать мышцы культи, чтобы в будущем быть готовой надеть самый передовой протез», — успокаивает ее протезист. «Хорошо», — отвечает девочка, но видно, что от таких упражнений, которые ей придется делать регулярно, она не в восторге.

Реабилитолог Константин Бителев последние четыре года ставит людей на искусственные ноги. По его опыту самые ответственные ученики — это женщины, они умеют четко и добросовестно выполнять все указания инструктора:

«В этом деле главное — самоконтроль. Обязательно нужно дома выполнять обычные бытовые действия, используя протез, а не просто тренироваться в зале по часу в день. Когда ко мне приходит пациент и я вижу, что он не работает с протезом дома — а это видно сразу, — я с ним перестаю заниматься. Начать кое-как передвигаться на искусственной ноге можно уже через неделю, но научиться ходить — это процесс на полгода и дольше».

Создание детского тягового протеза

Константин рассказывает и одновременно следит за своим учеником Дмитрием, который осваивает свой первый протез правого бедра. Пока 25-летний парень неуверенно передвигается на протезе, опираясь на костыли, но результат все-таки поразительный, учитывая, что это его третье занятие, а до этого он год провел в инвалидной коляске. «Дим, ты куда-то спешишь? — спрашивает реабилитолог. — Выпрями спину и пройдись еще раз правильно. Лучше медленно, но четко». Последние слова могут быть девизом для всех людей, которые учатся пользоваться искусственными ногами и руками.

«Киборг» из

Современный бионический протез настолько приближает его пользователя к образу человека-киборга или терминатора, что кажется, еще каких-нибудь пятнадцать лет — и искусственные части тела станут совершеннее натуральных, а люди будут добровольно вживлять себе ненастоящие руки и позвоночники. Бионический протез работает как считывающее устройство: датчики, установленные на внутренней стороне протеза, улавливают электронные импульсы, которые посылают мышцы, и пальцы сгибаются нужным образом, то есть делают определенный хват.

Подставить плечо человеку с протезом

По мнению Дебликова, отсутствие общества людей, пользующихся протезом, сильно тормозит протезирование в нашей стране: «Люди, которые теряют конечности — десятки людей каждый день по всей стране, — находятся в полном информационном вакууме. Им нужна информация: они не знают, куда обратиться, какие протезы выбрать и как их получить, не знают, какие справки нужно оформлять. Интернет тоже не дает однозначных ответов на эти вопросы, там много разной информации, но общей картинки из нее не складывается».

В такой ситуации оказалась Татьяна Пустовалова. В 2014 году они с мужем ехали на мотоцикле и по вине пьяного водителя попали в ДТП. Неделю врачи пытались сохранить ногу, но в итоге пришлось ампутировать ее ниже колена.

В больнице Татьяне почти не рассказывали о реабилитации и протезировании, хотя с ампутации лечение пациента только начинается.

За месяц, что девушка лежала в больнице, у нее развилась контрактура колена: она не могла полностью выпрямить ногу. При реабилитации пришлось сначала решать эту проблему и только потом привыкать к протезу. Татьяна не знала, что сразу после ампутации нужно заниматься ЛФК и нагружать мышцы культи, потому что в состоянии покоя они постоянно стремятся сжаться.

Татьяна, как и Константин Дебликов, считает, что общество людей с протезами конечностей могло бы здорово облегчить жизнь всем, кто перенес ампутацию: «Пока я лежала в больнице, я начала искать в интернете людей с ампутацией, и у меня в голове уже сложился определенный образ инвалида: это несчастный, убогий человек, который просит о помощи. Но я увидела красивых молодых девчонок и парней, которые вели полноценную жизнь, и меня саму это сильно мотивировало. А еще очень большое значение имели лайфхаки, которыми со мной делились ребята: они рассказывали, что в ванной для удобства нужно сделать ручку, советовали, какими кремами пользоваться, какой физкультурой заниматься».

До аварии Татьяна ходила в спортзал, а после решила, что ампутация ноги — не повод бросать занятия. Девушка обратилась к тренеру, но тот довольно грубо объяснил, что с инвалидами и с такими, как она, он заниматься не будет. «Это был большой удар для меня, потому что человеку сложно чувствовать себя полноценным, несмотря на отсутствие конечности. А еще тяжело преодолеть страх того, что у тебя искусственная нога и что на нее можно полноценно ступать». На помощь девушке пришла тренер по гимнастике, которая согласилась заниматься с ней бесплатно. Сначала Татьяна занималась с группой пенсионеров, а потом индивидуально с тренером училась заново ползать на четвереньках, приседать, садиться на корточки — делать все, что она умела до аварии.

Мечты о космосе

В начале этого лета исполнилась мечта Татьяны — ей сделали «косметику» (облицовка на протез, которая закрывает и защищает его механизм. — «Газета.Ru») с космической аэрографией. «Бывали случаи, когда мне предлагали закрыть протез длинной юбкой, потому что «ты вот такая красивая, а протез тебя ужасно портит». Я на самом деле всегда к этому очень ровно относилась, сильно не переживала. Но если мальчишки могут ходить с механизмами наружу, то мне важно сохранить объем протеза, чтобы я могла носить юбки и спокойно надевать колготки на обе ноги. Поэтому я заказала «косметику», и

мне очень нравится, как выглядит мой протез, будто татуированная нога. Теперь я могу ходить с гордо поднятой юбкой»,

— смеется Татьяна. Кстати, на мотоцикл Таня, как и в спортзал, вернулась. Сначала сидеть на мотоцикле было неудобно, но сиденье перешили специально под ее посадку, и теперь она заядлый мотопассажир.

Этим летом Александр Панкратов гулял с девушкой по городу, надев майку с короткими рукавами. Кажется, в этом нет ничего необычного, но только не для парня, который носит черный протез левой кисти. Прохожие останавливались и спрашивали у него, что с рукой, но Александра такой интерес не смущает: «Пусть люди подходят, я им с удовольствием расскажу про свой протез. Лучше пусть интересуются они, чем ты сам будешь ходить и пытаться привлечь внимание к своей проблеме».