Восточных практик позволяющий лучше понять. Восточные духовные практики. Йога и христианская вера

Каждый человек стремится к стабильной, благополучной жизни, добрым отношениям в семье и социуме, возможности реализовать свои таланты, способности, потребности. Просветлённость, гармония с миром и с собой, постижение тайн Вселенной, состояние покоя и счастья, мудрости - вот те далёкие горизонты, которых мы желаем достичь, проходя свой земной путь. Огромную помощь оказывают нам в этом различные духовные практики. Особое место среди них занимают восточные религии - индуизм и буддизм.

Что такое мантра

В каждой религии есть свои божества, пророки, святые и определённые формы, ритуалы обращения к ним - за помощью, утешением, поддержкой, советом. Мантра - это нечто похожее на молитвы, к которым мы привыкли в христианстве и исламе. Правда, молитвы особенные. Если в православных и католических текстах, равно как и в исламских, важен смысл каждого слова, каждого образа, произносимого молящимся, то мантры действуют несколько по-другому. Обращаясь к Богу или Божьей Матери, мы либо произносим канонический текст, сложенный столетия назад, либо молимся от души и сердца, как получается, выплёскивая боль своими словами. Тут неважно ударение, фонетические особенности произношения, грамотность построения предложений. Важен душевный настрой и искренность верующего человека. Мантра - это тоже молитва, точнее гимн-молитва, обращение к одному из буддийский или индуистских божеств. Но здесь действуют иные правила, чем в привычных нам религиях. В мантре необходимо соблюсти правильность звуковой оболочки каждого слова и тот специальный ритм, в котором они проговариваются. Именно энергетика звука, музыкальность таких молитв помогают человеку настроиться на нужный лад, войти в то состояние, когда душа готовится к общению с Высшим Духом, силами Природы, Вселенной. Недаром подчёркивается, что мантра - это гимн, т.е. торжественная песнь, прославляющая Бога в различных Его воплощениях. Каждый звук в мантрах обладает своим сакральным смыслом. Они не просто проговариваются - они поются, и у каждого такого гимна своя мелодия, интонации, даже тембр. Как в колокольном звоне в Благовест у всякого колокола своя партия, свой тон, так и в каждой мантрической молитве собственная музыкальная тональность. Таким образом, можно сказать, что мантра - это камертон, позволяющий настроить в гармонии с энергетикой Высших Миров и Сфер, которые управляют нашей жизнью, благотворно воздействуя на неё.

За что отвечают мантры

На Востоке, пропевая мантры, человек постепенно погружается в состояние просветления, нирваны. Знающими людьми, монахами они используются для медитаций, духовного очищения и развития. Европейцам, т.е. представителям иного иной культуры, эти гимны интересны с практической точки зрения - для изменения в лучшую сторону собственной личности и качества окружающей жизни. Есть, например, мантры богатства. Они способствуют упрочению материальной стороны бытия, сохранению и приумножению богатства. Такие гимны обеспечивают финансовое процветание, постоянную прибыль, успешность в бизнесе. Есть мантры, отвечающие за здоровье - физическое и душевное. Есть песнопения, привлекающие любовь, налаживающие гармоничные отношения между близкими людьми - родителями и детьми, мужчиной и женщиной. Есть мантра желания - её поют, когда необходимо на тонких уровнях воздействовать на реальность, трансформировать её в соответствии с нашими потребностями и насущными целями.

Желания могут быть разными: кто-то одинок и устал от этого, кому-то фатально не везёт по жизни, у кого-то не складываются те или иные отношения. Словно соответствующие песнопения помогут выплыть на поверхность из создавшихся проблем, притянут те события и тех людей, благодаря которым проблемы разрешатся самым наилучшим образом.

Как работать со священными гимнами

Работа с мантрами - целая наука и искусство одновременно. Она требует глубокой погружённости в «материал», умения отрешиться на какое-то время от всего, что находится и делается рядом. Только сосредоточившись на моменте, произнося максимально точно и правильно слова священных песен, их ритм и темп, можно достичь реальных результатов. Работайте над собой, старайтесь - и жизнь ваша постепенно придёт к гармонии.

Допустимо ли христианину заниматься йогой и если нет, то почему? В настоящем сборнике читатель найдет аргументированный ответ на эти вопросы. Авторы материалов знакомы с йогой не понаслышке - один отдал ей в молодости семь лет жизни, а другая, будучи индианкой, происходящей из касты брахманов, практиковала йогу с детства. Во вступительной статье приводится также обзор высказываний других православных авторов.

На Западе - в Европе и Америке, - йога уже давно не чувствует себя «гостьей с Востока», в адаптированном и упрощенном виде она прочно заняла свое место в современной массовой культуре. В последние годы это коснулось и нашей страны. Появилось много центров йоги, в одних она подается как древняя духовная традиция, ведущая к внутреннему совершенству, а в других - как комплекс физических упражнений для оздоровления тела.

Среди посетителей этих центров оказались и люди, называющие себя православными христианами. Многие из них считают занятия йогой не противоречащим своей вере, и болезненно реагируют на слова священнослужителей и богословов, которые говорят о недопустимости увлечения йогой для христианина. Причины столь резкой позиции для них остаются непонятными.

Для того, чтобы обозначить и объяснить православное отношение к йоге, и был составлен настоящий сборник. Поскольку среди многих апологетов йоги распространено мнение, что будто бы критику йоги позволяют себе только люди, толком не знакомые с ней и потому их суждения не могут быть компетентны, в настоящем сборнике представлены работы таких православных авторов, которые знакомы с йогой не понаслышке.

Далее отец Михаил специально останавливается на разоблачении некоторых мифов о йоге, распространяемых ее западными приверженцами: «Мне не раз доводилось слышать или читать утверждения российских адептов йоги, что, дескать, индийские йоги живут долго и счастливо, при этом не болеют тяжелыми хроническими заболеваниями, на них не давит груз стрессов и нерешенных проблем. Это ложь, миф… Всеобщая диспансеризация, которая была в Индии (первый и последний раз) в 1980-х годах, показала, что йогины, которых там несколько миллионов человек, живут в среднем даже меньше, чем обычный житель Индии и страдают, к тому же, массой заболеваний. Например, катарактой глаз, потому что постоянно концентрируются на солнце, вывихами суставов, артритами и артрозами из-за частого нахождения подолгу в противоестественных позах. Йоги страдают букетом заболеваний верхних дыхательных путей и желудочно-кишечного тракта, потому как каждый день делают клизмы, жгутами очищают носоглотку, что со временем практически уничтожает слизистую оболочку в кишечнике и носовой полости… Не смотря на то, что все они, за исключением женатых шиваитов, дают обет безбрачия, подавляющее большинство йогинов оказались больны хроническими венерическими заболеваниями. Те же йогины, которые не хотят поддаваться блудной страсти, весьма часто оскопляют себя изуверскими способами…»

Отец Михаил делает следующий вывод: «Говоря о духовной опасности от занятий йогой, можно кратко сказать так: если будешь заниматься настоящей индуисткой или буддисткой йогой - впадешь в самообольщение - будешь считать себя «богом», а если будешь заниматься ньюэйджевской йогой также впадешь в прелесть… От занятий фитнес-йогой серьезных духовных последствий нет, впрочем, как правило, фитнесом занимаются люди, которые вообще не живут никакой духовной жизнью… По моему мнению, правильнее сказать, что любой фитнес, не только с элементами йоги, сам по себе не душеполезен. Люди, которые слишком заботятся о своем внешнем виде и здоровье тем самым свидетельствуют, что они не живут духовной жизнью» .

Стоит также привести мнение иеромонаха , который в молодости, до принятия Православия, также немало времени занимался восточными медитативными практиками: «Почти двадцать лет назад французский монах-бенедиктинец Дешане написал о своем опыте превращения йоги в «христианское» учение… Любой понимающий природу прелести, или духовного заблуждения, узнает в этом описании «христианской йоги» точные характеристики тех, кто духовно сбился с пути… То же стремление к «святым и божественным чувствам», та же открытость и готовность быть «восхищенным» неким духом, те же поиски не Бога, а «духовных утешений», то же самоопьянение, которое ошибочно принимается за «состояние благодати», та же невероятная легкость, с которой человек становится «созерцателем» или «мистиком», те же «мистические откровения» и псевдодуховные состояния. Это общие характерные признаки тех, кто впал именно в это состояние духовного заблуждения…»

В заключение хотелось бы процитировать запись разговора, сделанную митрополитом , - по его просьбе один из афонских старцев кратко обозначил основные отличия православной Иисусовой молитвы от индийского типа йоги и медитации:

«Во-первых, в молитве решительно выражается вера в Бога, Который сотворил мир, управляет им и любит его. Он - нежный Отец, Который заботится о спасении Своего творения. Спасение совершается в Боге, поэтому в молитве мы просим Его: «Помилуй мя». От делателя умной молитвы далеко отстоит самоспасение и самообожение, в котором и состоял грех Адамов, грех падения… Спасение совершается не «в себе и через себя», как утверждают человеческие учения, но в Боге.

Во-вторых, в молитве мы стремимся встретиться не с безликим богом. Мы не ставим цель подняться до «абсолютного ничто». Наша молитва сосредоточивается на личностном Боге - Богочеловеке Иисусе. Отсюда и молитва: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий»… Мы любим Христа и храним Его заповеди. Мы подвизаемся в их осуществлении. Он сказал: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (). Любя Христа и храня Его заповеди, мы соединяемся с Пресвятой Троицей.

В-третьих, при умной непрестанной молитве мы не впадаем в состояние гордости. Учения, о которых ты говорил мне ранее, изобилуют гордостью. Нашей же молитвой приобретается блаженное состояние смирения. «Помилуй мя», - говорим мы и считаем себя хуже всех. Не превозносимся ни над каким братом. Любая гордость чужда делателю молитвы. Имеющий ее безумен.

В-четвертых, как уже отмечалось, спасение - не абстрактное состояние, но единение с Триипостасным Богом в лице Господа нашего Иисуса Христа. Но это единение не устраняет человеческого фактора. Мы не ассимилируемся, поскольку каждый из нас - особая личность…

В-пятых, при прохождении молитвы приобретается способность различать искушения. Мы видим и понимаем движения сатаны, но вместе с тем и действие Христово, то есть распознаем дух лести, который столь часто преобразуется в Ангела света, отделяем добро от зла, нетварное от тварного.

В-шестых, борьба за молитву связана с очищением души и тела от разрушительного влияния страстей. Мы стремимся достичь бесстрастия не стоического, но динамического, то есть не умерщвления страсти, а преображения ее. Вне «бесстрастной страсти» нельзя любить Бога и спастись… Мы боремся за очищение от обезображенных состояний, которые создает диавол. Без этой личной борьбы, которая совершается по благодати Христовой, невозможно спастись.

В-седьмых, молитвой мы не стремимся привести ум к абсолютному ничто; мы хотим обратить его в сердце и стяжать благодать Божию в душе, откуда она распространяется и на тело. Царствие Божие внутрь вас есть (). Тело, по учению нашей Церкви, - не зло; злом является плотской разум. Оно не «одеяние души» как говорят философские учения, и его нужно стремиться не сбросить, но спасти. Ибо под спасением всего человека подразумевается и его душа, и его тело. Следовательно, мы не стремимся к гибели тела, но воюем против служения ему. Не хотим гибели жизни. Не стремимся впасть в такое состояние, чтобы ради прекращения страданий не иметь желания жить. Мы упражняемся в молитве потому, что жаждем жизни и стремимся вечно пребывать с Богом.

В-восьмых, в нас нет безразличия к окружающему миру. Те учения, о которых ты упоминал, избегают углубляться в человеческие проблемы с целью сохранить свой мир и безмятежие. Мы же стремимся к иному - непрерывно молимся за всех. Плачем о всем мире. Хотя спасение - это единение со Христом, мы состоим в общении с другими людьми. Не можем спасаться сами по себе. Радость, которая существует только для нас, но не для мира, не является действительной радостью.

В-девятых, мы не придаем большого значения психотехническим методам, а также различным положениям тела, хотя и считаем, что некоторые из них помогают сосредоточить ум в сердце. Но, повторяю, мы стремимся не к апатии (это отрицательное состояние), а к стяжанию Божественной благодати» .

О восточных духовных практиках

«На переломе созревавшей молодости я совершил великий грех: в безумном движении невежественной гордости я «оставил» Его ради иного, воображаемого Сверх-личного Абсолюта. Преодолев добрый навык молиться моему детскому Богу, я в часы медитации стремился к абсолютному Бытию. Я совлекался, как мне казалось, всего относительного, что связано с различными формами: видимыми или невидимыми, чувственными или мысленными. Я упорно уходил во мрак неведения, чтобы чрез совлечение всего преходящего достичь Того, Что или Кто трансцендирует грани всего изменяемого, колеблемого. Случалось, я испытывал некий «покой» и не чувственно-плотски услаждался этим состоянием. При более полном порыве к неименуемому, все-трансцендирующему Бытию-Небытию я видел мой ум как свет. Я не гнался ни за чем на этой Земле, кроме как к вечному. Параллельно с этим я напряженно искал выражения в картине красоты, свойственной едва ли не всякому природному явлению.

Тот период моей жизни кто-либо мог бы счесть полным вдохновения, но я вспоминаю его далеко не с любовью: я понял, что я предавался своеобразному «упокоению», которое было по существу своему самоубийством в метафизическом смысле. Из этого ложного положения я никогда бы не вышел своими силами, но Господь пожалел меня и настиг, быть может, в последний момент. Сотворил Он сие чудо милосердия, посетив мое сердце, которым немалое время я пытался пренебрегать. Не вижу путей рассказать последовательно о духовных событиях того времени. Как бы вдруг - мне стало ясным до очевидности, что мое искусственное погружение в отвлеченную умную сферу не приведет меня к достоверному познанию о Перво-Начале всех начал. Чрез мои аскетические совлечения всего относительного - я не достигал реального единения с Искомым мною. Мои мистические опыты носили негативный характер. Не «чистое Бытие» представало предо мною, но смерть для всего меня, включая мое персональное начало» .

«Медитации приводили к покою от рассеянности заботами земной жизни, - давали мне часы интеллектуального наслаждения, - возносили меня в мнимые духовные сферы, - поставляли меня выше окружающей меня среды. Философски я не мог мыслить Абсолютное Начало - персональным. Причиною тому было отчасти мое следование общему заблуждению тех кругов, в которых я вращался: смешение понятия персоны с понятием индивидуума, тогда как философски они диаметрально противоположны. Ребенком я был научен молиться Бессмертному Отцу Небесному, к Которому ушли все мои деды и прадеды. Тогда, в детской вере (ср.; ), Персона и Вечность легко сочетались. Итак, с младенческого возраста воспринятый мною христианский персонализм в какой-то момент стал самым существенным вопросом: Бытие, абсолютное, может ли быть персональным? Мой искренний «восточный» опыт носил, скорее, интеллектуальную - оторванную от сердца - форму: аскеза умного совлечения со всего относительного. Постепенно я убеждался, что стою на неправильном пути: ухожу от истинного реального Бытия в не-бытие» .

«По моем новом обретении Христа, мой «восточный» опыт, длившийся приблизительно семь или восемь лет предстал моему духу как самое страшное преступление пред любовью Бога, Которого знала моя душа с раннего детства» .

«Наиболее недопустимым является смешение ее [Иисусовой молитвы] с йогой, с буддизмом и даже «трансцендентальной медитацией» и подобное сему. Радикальное различие всех этих уклонений с христианством состоит в том, что в основе нашей жизни лежит Откровение о Боге личном: АЗ ЕСМЬ. Все другие пути отводят ум человека от личных взаимоотношений между Богом и молящимся в область отвлеченного трансперсонального Абсолюта, в имперсональную аскетику. Медитация, как отвлечение нашего ума от всяких образов, может давать нам ощущение успокоения, мира, исхода из условий времени и пространства, но в ней отсутствует сознательное предстояние Богу личному; в ней нет действительной молитвы, т. е. лицом к Лицу. Это может привести к тому, что увлеченный медитацией удовлетворится психическими результатами подобных экспериментов и, что хуже всего, восприятие Живого Бога, Абсолюта Персонального станет для него чуждым» .

«В этом устремлении к универсальному, трансцендентальному, сверхличному человек, как живая личность, должен исчезнуть. Параллельно с этим и на Востоке ум людской искал слияния с абсолютным Бытием, трансцендирующим все, что характерно миру преходящих явлений. Создавался разрыв между реально сущим и отвлеченным созерцанием человеческого рассудка… Во всех этих случаях мы находимся перед расслоением целостного человека, кончающимся его полным уничтожением» .

«Путь наших отцов требует крепкой веры и долготерпения, тогда как наши современники пытаются схватить все духовные дары, включая даже непосредственное созерцание Абсолютного Бога, нажимом в короткий срок. Нередко среди них встречается склонность провести параллель между молитвою Именем Иисуса и йогой, или «трансцендентальной медитацией», и подобное сему. Полагаю нужным указать на опасность такого заблуждения - опасность смотреть на молитву как на простейшее и легкое «техническое» средство, приводящее к непосредственному единению с Богом. Считаю необходимым категорически подчеркнуть радикальное различие между Иисусовой молитвой и всеми иными аскетическими теориями.

Заблуждаются все те, что стремятся мысленно совлечься всего преходящего, относительного, чтобы таким образом перешагнуть некий невидимый порог, осознать свою безначальность, свое «тожество» с Истоком всего сущего; чтобы возвратиться к Нему, безымянным трансперсональным Абсолютом; чтобы растворить в океане сверхмысленного и свою персональность, смешивая сию последнюю с индивидуализированною формою природного существования. Аскетические усилия подобного рода дали некоторым возможность подняться до металогического созерцания бытия, испытать некий мистический трепет, познать состояние молчания ума по выходе сего последнего за пределы временных и пространственных измерений. В подобных опытах человек может ощущать покой совлечения непрестанно меняющихся явлений видимого мира; раскрыть в себе свободу духа и созерцать умную красоту. Конечное развитие такой имперсоналистической аскетики многих привело к усмотрению божественного начала в самой природе человека, к тенденции самообожению, лежащей в основе великого Падения; прозреть в себе некую «абсолютность», которая по существу есть не что иное, как отражение Божией Абсолютности в созданном по образу; испытать влечение к возврату в то состояние покоя, в котором человек был, якобы, до явления своего в этот мир; во всяком случае, после опыта совлечения может родиться в уме этот род мысленной аберрации.

Я не ставлю в данном случае пред собою цели перечислить все вариации умственных интуиций, но скажу из моего собственного опыта, что Бога Истинного, Живого, т. е. Того, Который есть «Сущий», - во всем этом НЕТ. Это есть естественный гений человеческого духа в его сублимированных движениях к Абсолюту. Все созерцания, достигаемые на этом пути, суть самосозерцания, а не Богосозерцания. В этих положениях мы раскрываем для себя красоту еще тварную, а не Перво-Бытие. И во всем этом нет спасения человеку» .

Христина Мангала Фрост

Йога и христианская вера

Я родилась в индийской семье, стала христианкой в 22 года и являюсь православной христианкой в течение десяти лет. Воспитана я была в духе йоги. Мой дед был другом одного из основоположников современной йоги Свами Шивананды, который обычно вместе со сладким, травяным, богатым витаминами варевом, которое нам очень нравилось, присылал свои книги по йоге. В детстве родителями поощрялось выполнение определённых поз и дыхательных упражнений, всегда с чётким предупреждением, что существуют различные способы дыхания для мужчин и женщин, так как их тела различной формы.

Когда я вышла замуж и у меня появились дети, я научила их некоторым вещам, которые посчитала полезными и взяла из моих детских уроков йоги, например, выполнять некоторые позы и извлекать пользу из этих упражнений. Мои дети были воспитаны в христианской семье и находились вне опасности впасть в заблуждение индуистских эзотерических духовных идей, таких как, например, «самореализация», которые часто сопровождают современную йогу. Во время поездки в Индию они столкнулись с подобными идеями в ашраме, но быстро отвергли их, как принадлежность идолопоклоннической, культовой атмосферы, царившей в этом ашраме.

Я излагаю всё это, главным образом, для того, чтобы подчеркнуть, что йога - это больше, чем просто упражнения, и что мы сейчас, как никогда, нуждаемся в даре проницательности при знакомстве с йогой. Нам необходимо иметь чёткое представление о том, с чем мы имеем дело.

К йоге когда-то относились с благоговением в Индии, как к таинственной ветви индуистской духовной дисциплины, которая требует большой физической и психологической отваги. К ней обращались искатели, стремящиеся достичь высот индийского представления о духовном совершенстве. Такой искатель должен был придерживаться сурового режима физической и умственной деятельности под строгим руководством почитаемого мастера - гуру. Конечной целью йоги было не что иное, как ощущение божественного в себе.

С девятнадцатого века, во многом благодаря усилиям неустанной пропаганды индийских гуру-миссионеров, таких как Свами Вивекананда, йога лишена своей мистики и сложности. Внешне это выразилось в форме американских школ самопомощи и позитивного мышления и преподносится массам как безопасный и лёгкий путь к блаженству, доступный каждому. Слово «Йога» теперь хорошо известно и на Востоке, и на Западе; пользующаяся большой популярностью определённая программа регулярных упражнений изучается и практикуется большим количеством людей в школьных залах и на спортивных площадках. Пока одни учителя йоги продвигают её как простую технику для обеспечения физического благополучия человека, другие выступают за то, что это универсальный ответ на основные вопросы жизни. Некоторые преподаватели и студенты йоги преуменьшают важность индийского этоса, в котором закреплён духовный язык йоги, другие с готовностью вбирают в себя тот самый этос, особенно те, кто находят православное вероисповедание, его обряды и требования утомительными. Многие христиане занимаются йогой, не обращая внимания на её духовный багаж, в то время как другие чувствуют из-за этого некоторое беспокойство и часто встречают неодобрение со стороны своих священников и епископов.

Характерный случай в англиканской церкви

В газете «Таймс» от 31 августа 2007 года была опубликована статья, которая наделала много шума. «Священники запрещают нехристианскую йогу для малышей» гласил заголовок, и далее говорилось: «Была запрещена детская группа, проводившая занятия йогой в двух помещениях церкви. Группа была разогнана священниками, которые описали Йогу как нечто мошенническое и нехристианское». Точка зрения, представленная в статье, казалось, позволяет предположить, что священники повели себя как неразумные и чрезмерно фанатичные паникёры. Из статьи также известно, что учительница йоги мисс Вудкок была «возмущена» их запретом на её «Юм-Юм йогу для малышей и их мам». Она утверждает, что объяснила церкви, что её «йога носит совершенно нерелигиозный характер». Она, однако, была вынуждена признать, что «некоторые виды взрослой йоги основаны на индуистских и буддийских медитациях».

Употребляя слово «упражнение», а не «медитация», учительница обращает наше внимание на два основных типа йоги, распространённых сегодня: современная физическая йога и современная медитативная йога. Понимая, что медитативная йога часто углубляется в духовные сферы и ставит цели, несовместимые с христианством, мисс Вудкок стремится сохранить «упражнение», без «медитации». Может ли такой отказ сделать йогу «безопасной»?

Священники не согласны: «Философия йоги не может быть отсоединена от её практики, и любой учитель йоги (даже для малышей) должен разделять точку зрения этой философии. Йога может показаться безвредной или даже полезной, но таким образом люди могут начать думать, что есть способ достижения целостности тела и души с помощью человеческих методов, в то время как единственно верный путь к целостности - это вера в Бога, через Иисуса Христа».

Любая надежда исключительно на «человеческий метод» для достижения целостности в отрыве от веры в Иисуса Христа, безусловно, подвергается осуждению со стороны священнослужителей - в том числе англиканских и баптистских.

Но при этом среди мирян есть такие, кто задается вопросом о том, нельзя ли рассматривать методы йоги как средство «для настройки» нашего тела и души, чтобы мы стали лучше воспринимать Божью благодать? Прежде чем попытаться ответить на эти вопросы, мне необходимо вкратце рассказать о видах йоги, которые можно сегодня встретить, и о том индо-буддийском этосе, неотъемлемой частью которого они являются.

Что такое йога

Однако утверждение, что систематический разрыв контактов с внешним миром создаёт единство в человеке, кажется весьма сомнительным. Напротив, как показал Р. Д. Лэйкг в своём «Разделённом Я», начало радикального выхода из внешней реальности вполне может привести к шизофрении. Мало того, что, пускаясь, согласно йоге, в путешествие в себя, человек рискует заболеть психически, так ещё и такая цель поднимает ряд серьёзных проблем для христианина. Иисус призывает нас искать внутри Царство Божие, а не «чистое сознание». Даже в христианской монашеской традиции, которая рекомендует удаление от мира, от объектов чувственного опыта, монах находится в поисках «внутреннего царства». В этом «внутреннем царстве» - Божественная Святая Троица, Господь наш. Мы познаём Христа и общаемся с Ним в Духе Святом и силою этого же Духа мы называем Бога «Отче наш». «Чистое сознание» - это лишь далёкий отзвук того, чем является христианское состояние «Царства Божия».

Влиятельные индийские миссионеры, как Вивекананда и его последователи, приводят в действие определённые методы йоги для продвижения поп-мистики, основанные на понятии «самореализации», которое стало крылатым словом йоги. Путь к «самореализации» с помощью йоги представлен как всеобщий призыв, свободный от догм и строго светский. Тем не менее, тщательное изучение сочинений Вивекананды показывает сильный уклон в сторону одной конкретной индийской традиции, из которой Вивекананда убрал тонкую метафизику индийской недуалистичности (адвайты) и то, что осталось, стал поддерживать на рынке со всем пылом. Случайные цитаты из его работ иллюстрируют его безрассудный синкретизм и опрометчивые, часто нелепые утверждения того, что он сделал для метода «самореализации».

«Всё есть Я. Говори это непрестанно». «Иди в свою комнату и получи Упанишады из самого Себя. Ты есть величайшая книга, которая когда-либо существовала или когда-либо будет, бесконечное хранилище всего, что есть». «Я сущность блаженства». «Не следуй за идеалом, ты содержишь их все в себе». «Христы и Будды просто случаи, в которых олицетворяются твои внутренние силы. В действительности это мы отвечаем на каши собственные молитвы». «Мы можем называть это Буддой, Иисусом, Кришной, Иеговой, Аллахом, Агни, но это только Я». «Вселенная - это мысль, и Веды - слова этой мысли. Мы можем создавать и уничтожать, пересоздавать целую вселенную» .

Когда Вивекананда понял, что ему нужно нечто большее, чем несвязные философские разговоры о его бренде «самореализации», он написал работу о Раджа-Йоге, которая является практическим пособием для тех, кто ищет так называемую «самореализацию».

Несовместимость йоги и христианства

Существует множество причин, почему духовные основы современной йоги несовместимы с христианством, главной из которых является чрезмерный акцент на себе. Эгоцентризм с христианской точки зрения есть корень зла. В нем - падение человека, его отклонение от Бога в сторону ошибочной, мятежной зависимости от себя. Это разрыв общения с Богом, который заканчивается грехом и смертью.

Сегодня часто можно услышать, что восточные духовные практики йоги, медитации и прочие способы «очистки энергетики» очень похожи на христианский опыт поста и молитвы. К сожалению, в наши дни широко распространена точка зрения, что «одно другому не мешает», и вполне допустимо быть «глубоко верующим» христианином и развивать свое тело и дух с помощью тех средств, которые нам предлагает другая культура. Тем не менее, между восточными способами духовного совершенствования и христианской аскетикой есть немало непреодолимых противоречий. Незнание о них может привести к нравственным и психическим расстройствам, а в конечном счете - к духовной гибели человека. Настоящая статья посвящена попытке ответить на вопрос, чем же отличается восточная духовность от той богатой православной аскетической традиции, корни которой мы видим в Священном Писании, а плоды - в сонме отцов-аскетов, своей жизнью и творениями показавших высоту христианского подвига.

На первый взгляд может показаться, что представители восточных культов мыслят в христианском ключе. Так, они утверждают, что «целью йоги...является плодотворная, праведная жизнь и достижение единства с Богом». Звучат даже недвусмысленные призывы к тому, что мы называем обожением, как то: «человек должен стать божественным через осуществление божественного». Интересно, что индуизм, буддизм, а также другие, менее распространенные культы Востока, не предлагают четкого, богословски осмысленного, учения о Боге, о Его свойствах и пр. Та догматическая стройность, которая хранится в недрах Православной Церкви, на Востоке отсутствует. Но это даже не самое главное. Важно обратить внимание на ту основу, на которой зиждется стремление к Богу в христианской молитве и йоговской медитации.

Джон Уайт, автор книги «Что такое просветление», отмечает, что внутри каждого человека находится «желание разрешить загадку существования». С этой целью человек через самопознание погружается в самого себя. Что же он там находит? «Завершением этого исследования является освобождение, то есть обретение душой знания себя. Душа является бесконечным и вечным океаном блаженства, единым с солнцем, звездами и планетами... Она - это свет мира, свободный от любых цепей, которые приковывают человеческое тело к земле».

Теперь посмотрим, что нашел в себе выдающийся духовный наставник XIX в. свт. Игнатий (Брянчанинов), всю жизнь свою посвятивший Богу (из них 30 лет в монашестве). «Что же вижу я в себе? - Вижу грех, грех непрестанный: вижу непрестанное нарушение святейших заповедей Бога, Создателя и Искупителя моего». Обратимся к другому примеру. Вот что говорит о себе величайший из израильских царей - Давид, двор которого утопал в блеске золота: «Беззакония моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша на мне. Возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего» (Пс. 37: 4-5); «... яко исполнися зол душа моя и живот мой аду приближися» (Пс. 87: 3).

Познание себя в том виде, который предложил нам свт. Игнатий, существенно необходимо для здоровой духовной жизни, так как «горделивому праведнику, то есть грешнику, не видящему своей греховности, не нужен, бесполезен Спаситель» (свт. Игнатий Брянчанинов, О чтении Евангелия / Аскетические опыты, Т. 1.). «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные, - учит Спаситель, - Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию» (Лк. 5: 31-32). Человек смотрит в себя, по неразумию своему надеясь найти свет. Но вместо света обнаруживает бездну ада, готовую поглотить его. Тогда в чувстве смирения и покаяния он обращает свой взор к Источнику света - к самому Богу. Он не боится быть отвергнутым, помня слова Спасителя: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко». (Мф. 11: 28-30). Здесь нет места для уныния и отчаяния (как может показаться людям, не имеющим опыта жизни в Церкви), но есть надежда и истинный свет, который даруется верой в искупительный подвиг Иисуса Христа. Каждый раскаявшийся грешник, погрязший в тине своих беззаконий, с подлинной радостью блудного сына находит рядом с собой Говорящего: «Станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться» (Лк. 15: 23-24). На следующей за покаянием и прощением ступени мы вдруг обнаруживаем, что Господь, обращаясь к грешнику, называет его «сыном» и приглашает на пир вечности в честь его возвращения. И только теперь уместно говорить о радости и свете, которыми может временами сопровождаться духовный опыт. Главным критерием, при помощи которого мы можем отличить истинную духовную радость от бесовской прелести, является смирение. Если радость о Боге сопровождается сокрушением и смирением сердца, если в нас нет возношения и тонкой гордости, то чувства наши от Бога. «В нас, младенчественных, признак того, что делание наше согласно с волею Божиею, есть успеяние в смирении», - пишет преп. Иоанн Лествичник (Лествица, Слово 26:91). При этом важно уметь отличать истинное смирение от ложного, потому что враг рода человеческого часто под видом смирения влагает в душу яд тщеславия и гордости.

Пожалуй, именно слово «покаяние» отличает подлинно христианский духовный опыт от всевозможных восточных духовных практик. Йога предлагает раскрыть скрытые способности, прийти к гармонии с собой, миром и людьми, достигнуть физического и духовного совершенства. Внешне это звучит привлекательно и убедительно, но не нужно забывать смотреть глубже внешней оболочки. Внутри же вся восточная духовность основана на самосовершенствовании при помощи комплекса дыхательных и физических упражнений, произнесении определенных слов (мантр) и пр. Как видим, в этом стремлении к совершенству нет ни слова о первоначальном человеческом несовершенстве. И, что самое страшное, нет ни слова о Боге, помощью Которого мы, грешные, осознав свою немощь, стремимся совлечь с себя плотские ризы ветхого человека и облечься в нового, преображенного благодатью Иисуса Христа.

Христианство же предлагает путь к истинному совершенству. Следуя за Христом, человек отрекается от того греха, с которым он сроднился. Утвердившись в смирении, сокрушив свое тело, ум и сердце покаянием, он с надеждой предстоит перед Богом, ожидая помилования. В ответ на искреннюю молитву Господь дарует освобождение от страстей и душевный мир. Человек постепенно преображается. В своем предельном выражении это преображение заключено в словах апостола Павла: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20). Речь при этом не идет о том, что Христос подавил человеческую личность и заменил ее Собой. В словах Апостола мы имеем пример встречи двух свободных личностей, при которой человек «становится по благодати тем, что Бог есть по Своей природе» (В. Лосский). Вот истинное обожение, основой которого является покаяние и сознание собственной духовной нищеты, а вершиной - возрастание в меру полного возраста Христова (Еф. 4:13), когда ум, чувства, желания, воля человека совпадают с умом, чувствами, желаниями и волей самого Бога. Лишь христианство в силах предложить такую глубину духовного восхождения.

Восточные духовные практики предлагают путь к обожению без покаяния. Но если под зданием духовной жизни не будет прочного камня смирения, то в основу нашего стремления горе непременно ляжет гордость и сладкая убежденность в собственном «совершенстве». Лукавый бес, искушая наших прародителей, предложил им вкусить запретный плод и стать, как боги. Господь наш Иисус Христос также говорил своим ученикам (напоминая им слова пророка Давида): «Не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги» (Ин. 10: 34; Пс. 81: 6). Но если слова первого все человечество в лице Адама и Евы привели к падению, то слова Христа открыли нам путь к возрождению от смерти в жизнь вечную. Наверное, вся разница в том, что перед призывом Господа к обожению были уничтожающие всякую гордость и слепое самолюбие слова: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4:17), - и, - «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5).

Даниил Салищев