Интересные факты о валерии харламове. Валерий харламов - легенды российского(советского) хоккея - хоккей - каталог файлов - история спорта-historysport

Феликс уже выходил из комнаты, когда Степан ожил.

Не трогай Лену! Варю не трогай! Лучше меня живьем похорони!

И надо же, Феликсу понравилась эта идея.

Это твое последнее желание?

Ты же хочешь меня наказать? Накажи.

Живьем закопать?

Живьем, - кивнул Степа.

Без гроба? Без гроба не интересно. Без гроба ты быстро задохнешься…

Коробка у нас от генератора есть, туда его можно запихнуть, - подсказал Веник.

Туда и запихните.

А хоронить где?

Ну, не во дворе же… Ну, чего стоишь? Давай действуй.

Феликс похлопал Веника по плечу и поднялся в спальню. За своих пацанов он не переживал. Они знают свое дело, поэтому Степа обречен…

Где ты был? - не открывая глаз, пробормотала Юля.

Клопа одного прихлопнул. Чтобы не кусал.

Действительно, Степа для него был всего лишь клопом. Для Гончего и Лексуса он, может, и был монстром, но Феликс для него слишком крут.

И для всех он крут, поэтому за свое будущее можно не переживать.

Он уже засыпал, когда дверь в спальню вдруг распахнулась. Уж не Степа ли это с цепи сорвался?

Но в спальню ворвались вооруженные люди в масках. Феликс и опомниться не успел, как его сорвали с постели и носом ткнули в пол.

Неужели Степа все-таки его переиграл?..

Незаконный "ствол", из которого были убиты Лексус и Гончий, превышение пределов необходимой обороны, долгий срок в перспективе - все это было придумано для Феликса.

Испугался Феликс, занервничал, когда узнал, что Степан может его сдать как заказчика убийства, Гурия к делу подключил. Тот вышел на участкового, запросил у него информацию, но нарвался на оперативную игру…

Оказывается, Феликс попал в поле зрения борцов с наркотиками. Эти товарищи даже знали, где он живет. Но им нужно было взять его с поличным, а это у них никак не получалось. А тут вдруг поступила информация, что Феликс заказал убийство… Так Степан стал частью большой игры против него. Причем незначительной частью. Ему надо было всего лишь приманивать киллера, который должен был прийти за ним в камеру. Он сам согласился на роль живца…

Правда, потом взбрыкнулся. Сказал, что его сестра в опасности, и попросился к ней. Он сам хотел ее охранять. К тому же он и в этом случае исполнял роль живца, выманивая Феликса на сестру. Феликс мог прийти за ней, чтобы выйти на Захарского, который когда-то жестоко его избил…

Но Захарский сам вышел на Варю, причем с бесценной, как показалось Степану, информацией. Он обратился к полковнику Маркушину, тот по достоинству оценил его энтузиазм и бросил на Касатова. Степан создал этому деятелю неформальную, так сказать, обстановку, в которой тот рассказал очень много интересного. На это борцы с наркотиками, в общем-то, и рассчитывали. А как выйти на Феликса, они знали и без этого…

И еще эти борцы организовали утечку информации для Феликса. Разумеется, с его, Степана, согласия.

Отлично сработал, парень! Хоть к ордену представляй! - улыбнулся полковник Маркушин.

Степан знал, что в доме Феликса его ждет ловушка. Знал, но пошел. Рискуя своей жизнью, пошел. И микрофон на себе пронес. Хитрый микрофон, который бандиты не смогли обнаружить, когда обыскивали его.

Он должен был разговорить Феликса, спровоцировать его на признание своей вины, и это, в общем-то, ему удалось. И еще Феликс приказал его убить, а это уже серьезная статья…

Ему очень повезло, что тот купился на его предложение. Понравилась ему идея похоронить Степана живьем, поэтому его не убили сразу. А тут и спецназ подключился…

Мне третий орден не нужен, - покачал головой Степан. - Мне бы домой.

К Лене он хочет - и соскучился по ней, и она в нем нуждается.

Убийство на тебе, - покачал головой Маркушин.

В пределах необходимой обороны.

Я про другое убийство. Трояк, Харон, Рыжий…

Степану пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить невозмутимость.

Кто это?

Бандиты, которые изнасиловали твою подругу, - пристально посмотрел на него Маркушин.

Не знаю таких.

Знаешь… В их убийстве обвиняется некий Голубов Денис Ефимович. Знаешь такого?

А Троякина не знаешь?

И тебе не интересно, зачем Голубов Троякина убил? Или он его не убивал?

Не понимаю, о чем речь…

А я понимаю. Ты Троякина убил. И его дружков тоже ты убил.

Кто вам такое сказал?

Соловкин. Он тебе за этих ублюдков и собирался отомстить. Ну, если ему верить, - покровительственно усмехнулся полковник.

И вы ему поверили?

А почему я должен ему верить? Доказательств против тебя нет. Да и дело закрыто в связи с гибелью обвиняемого… Но мы-то с тобой знаем, что к чему… Рисковый ты парень, Степа. И с Феликсом нам очень помог. Мы его на полную катушку раскрутим, даже не сомневайся.

Одним ублюдком будет меньше.

Да нет, там не один ублюдок. Там целая сеть ублюдков. Всех возьмем, всех расколем… С Касатовым у тебя хорошо получилось. Есть еще одна сволочь того же порядка. Может, возьмешься за него?

В качестве кого?

Ну, ты же за свою подругу мстишь…

Спасибо Скатцеву: он ведь мог оставить Степана наедине с правосудием, но нет, поехал к Захарскому, чтобы узнать у него про Феликса. И этим столкнул с места камень, который обрушил на голову Соловкина целую лавину.

Игорь Петрович хотел видеть Степана своим зятем, потому и переживал за него. Но волнуется он зря: Степан и на свободу выходит, и к Лене возвращается. Кажется, кто-то обещал поставить для него койку в ее палате?..

По меркам канадского хоккея, Валера был "малышом", и соперники особенно сердились, когда именно Харламов раз за разом обыгрывал их, могучих и огромных, на льду. А после исторической "серии-72" даже профессионалы НХЛ признали, что и такой "малыш", как Харламов - атлет, весь как литой, из мускулов, - может быть звездой в игре могучих мужчин...

Валерий Харламов родился в ночь с 13 на 14 января 1948 года в Москве в рабочей семье. Его отец - Борис Сергеевич - работал слесарем-испытателем на заводе "Коммунар", мать - Арибе Орбат Хермане, или Бегонита, испанка по национальности, приехавшая в 12-летнем возрасте в СССР в конце 30-х годов, - работала на том же заводе. Кроме Валеры, в семье Харламовых был еще один ребенок: дочка Татьяна.

По иронии судьбы, В. Харламов родился в машине: молодую маму везли в роддом, и схватки начались прямо в кабине автомобиля. Борис Харламов оставил жену в роддоме, а сам с узелком в руках, где была ее одежда, отправился пешком в общежитие, где они с молодой супругой тогда проживали (метро к тому времени уже не работало). На одной из улиц одинокого путника с подозрительным узелком заметил милицейский патруль. Его попросили пройти в отделение, с чем он с радостью согласился: мороз был жуткий и топать до дома было уже невмоготу. В отделении Борис Сергеевич отогрелся и угостил милиционеров махоркой.

Сын у меня сегодня родился, - сообщил он своим собеседникам в очередной раз. - Назвали Валерием, в честь Чкалова.

Б. Харламов вспоминает: "Валерик родился очень слабым. Весил меньше трех килограммов, да и откуда было ждать богатыря при тогдашнем-то карточном питании. Обмывал я, как водится, ножки с ребятами в общежитии. Жили мы в ту пору с женой Бегонитой в четвертушке большой комнаты, отгороженной от других семей фанерной перегородкой..."

В возрасте 7 лет Харламов впервые встал на коньки и вместе с отцом вышел на каток. Хоккей с шайбой к тому времени уже прочно утвердился в нашей стране и по популярности не уступал футболу. Многие тогдашние мальчишки мечтали быть похожими на Всеволода Боброва или Ивана Трегубова. Мечтал об этом и Валера. Однако на пути к этой заветной мечте внезапно встало препятствие-здоровье. В марте 1961 года Харламов заболел ангиной, которая дала осложнения на другие органы: врачи обнаружили у него порок сердца и практически поставили крест на любой активности ребенка. С этого момента Валере запретили посещать уроки физкультуры в школе, бегать во дворе, поднимать тяжести, плавать и даже посещать пионерский лагерь. В противном случае, говорили врачи, мальчик может умереть. Однако если мама Валерия смирилась с таким диагнозом, то его отец думал иначе. Поэтому, когда летом 1962 года на Ленинградском проспекте открылся летний каток, он повел сына туда - записываться в хоккейную секцию. В том году принимали мальчишек 1949 года, однако Валерий, с его маленьким ростом, выглядел столь юным, что ему не составило особого труда ввести второго тренера ЦСКА Бориса Павловича Кулагина в заблуждение относительно своего возраста. Харламов тогда оказался единственным из нескольких десятков пацанов, кого приняли в секцию. А когда обман все-таки вскрылся, Валерий успел уже настолько понравиться тренеру, что об отчислении его из секции не могло быть и речи.

Вспоминает А. Мальцев: "Валерий как-то в минуты нашей особой душевной близости признался: "Мальчишкой я всерьез плакал только один раз. Это было, когда я начинал играть в детской команде ЦСКА и меня впервые судья удалил на две минуты. Вот тут я зарыдал - горько стало, что ребят оставил в меньшинстве. А когда к борту прижимали, на лед сбивали - терпел как ни в чем не бывало".

За короткое время Харламов превратился в одного из лучших игроков Детско-юношеской спортивной школы ЦСКА и стал любимцем Б. Кулагина. А вот главный тренер ЦСКА Анатолий Тарасов одно время относился к юному хоккеисту с некоторым предубеждением. И виноват был в этом... малый рост В. Харламова. Тарасов в те годы делал ставку на рослых и мощных хоккеистов, не уставал повторять: "Все выдающиеся канадские хоккеисты великаны по сравнению с нашими. Как же мы их победим, если наши нападающие карлики, буквально - метр с кепкой?" В конце концов под тяжелую руку Тарасова попал и Харламов: в 1966 году его отправили во вторую лигу, в армейскую команду Свердловского военного округа - чебаркульскую "Звезду". И там произошло чудо. Перворазрядник Харламов "поставил на уши" весь Чебаркуль, сумев за один сезон забросить в ворота соперников 34 шайбы. Тренер команды майор Владимир Альфер тут же сообщил об успехах молодого "варяга" из Москвы Кулагину. Тот сначала, видимо, не поверил. Однако весной 1967 года в Калинине Кулагин сам увидел Харламова в деле и понял, что место его в основном составе ЦСКА. Единственное, что смущало, - как отнесется к этому предложению Тарасов.

Говорят, что тот разговор Кулагина с Тарасовым по поводу дальнейшей судьбы талантливого хоккеиста был долгим и тяжелым. Тарасов продолжал сомневаться в возможностях Харламова, считал его взлет в "Звезде" случайным. Но Кулагин продолжал настаивать на переводе 19-летнего хоккеиста в Москву. И Тарасов сдался. Так летом 67-го Харламов был вызван на тренировочный сбор ЦСКА на южную базу в Кудепсту.

В первенстве страны 1967-1968 годов команда ЦСКА стала чемпионом. Вместе с нею радость победы по праву разделил и В. Харламов. Именно тогда на свет родилась знаменитая армейская тройка Михайлов - Петров - Харламов. В декабре того же года ее включили во вторую сборную СССР, которая заменила команду ЧССР на турнире на приз газеты "Известия" (она не приехала в Москву после августовских событий). В 1969 году 20-летний Харламов стал чемпионом мира, установив тем самым рекорд: до него подобного взлета в столь юном возрасте не знал ни один хоккеист Советского Союза.

"Люблю сыграть красиво", - часто повторял Валера. Что верно, то верно: хоккей в исполнении Харламова был подлинным искусством, которое приводило в изумление миллионы людей. Когда он появлялся на льду, вратари трепетали, а зрители бурно выражали свой восторг.

К 1972 году Харламов уже безоговорочно считался лучшим хоккеистом не только в Советском Союзе, но и в Европе. Он четырежды становился чемпионом СССР, трижды - чемпионом мира и дважды - Европы. На чемпионате СССР в 1971 году он стал лучшим бомбардиром, забросив в ворота соперников 40 шайб. В начале 1972 года в составе сборной СССР он завоевал олимпийское "золото", стал лучшим бомбардиром турнира, забросив 9 шайб. А осенью того же года Харламов покорил и Северную Америку.

Знаменитая серия матчей между хоккейными сборными СССР и Канады стартовала 2 сентября 1972 года на льду монреальского "Форума". Ни один житель Североамериканского континента не сомневался тогда в том, что вся серия из восьми игр будет выиграна их соотечественниками с разгромным для советских хоккеистов счетом. Если бы кто-то возразил, его бы назвали сумасшедшим. А что же произошло на самом деле? В первом же матче разгромный счет настиг не нас, а канадцев: 7:3! Для "кленовых листьев" это было шоком. Лучшим игроком в советской команде они безоговорочно признали В. Харламова, забросившего в матче две шайбы. Сразу после игры кто-то из канадских тренеров нашел Валерия и предложил ему миллион долларов за то, чтобы он играл в НХЛ. Харламов тогда отшутился: мол, без Михайлова и Петрова никуда не поеду. Но канадцы не поняли юмора и тут же заявили: мы берем всю вашу тройку. Естественно, никто никуда не перешел, да и не мог перейти. Не те тогда были времена.

Вспоминает А. Мальцев: "По меркам канадского хоккея, Валера был "малышом", и соперники особенно сердились, когда именно Харламов раз за разом обыгрывал их, могучих и огромных, на льду. А после исторической "серии-72" даже профессионалы НХЛ признали, что и такой "малыш", как Харламов - атлет, весь как литой, из мускулов, - может быть звездой в игре могучих мужчин".

Харламов стал единственным европейским хоккеистом, чей портрет украшает стенды Музея хоккейной славы в Торонто.

К 1976 году Харламов был уже шестикратным чемпионом СССР, шестикратным чемпионом мира и двукратным чемпионом Олимпийских игр. Он был, наверное, единственным хоккеистом в стране, которого любили все болельщики без исключения. Харламова любили даже болельщики "Спартака", при том что остальных армейцев спартаковские "фэны" на дух не переваривали. Харламов был исключением.

В 1975 году в жизнь Харламова вошла девушка, которой вскоре суждено будет стать его женой. Это была 19-летняя Ирина Смирнова. Их знакомство произошло случайно.

В тот день Ирина подруга пригласила ее к себе на день рождения в один из столичных ресторанов. Именинница с гостями расположились в одной части заведения, а в другой гуляла веселая мужская компания. В один из моментов, когда в очередной раз заиграла музыка, молодые люди гурьбой подошли к столу именинницы и стали наперебой приглашать девушек потанцевать. Иру пригласил чернявый невысокий парень в кожаном пиджаке и кепочке. "Таксист, наверное", - подумала про себя Ирина, но приглашение приняла. После этого молодой человек, который представился Валерием, не отходил от нее весь вечер. Когда же все стали расходиться, он вдруг вызвался подвезти Ирину к ее дому на машине. "Точно, таксист", - пришла к окончательному выводу девушка, когда усаживалась в новенькую "Волгу" под номером 00-17 ММБ.

Придя домой, девушка, как и положено, рассказала маме, Нине Васильевне, что в ресторане познакомилась с молодым человеком, шофером по профессии. "Ты смотри, дочка, неизвестно еще, какой он там шофер..." - посчитала за благо предупредить свою дочь Нина Васильевна. Но дочь пропустила ее замечание мимо ушей.

Встречи Харламова (а этим "шофером" был именно он) с Ириной продолжались в течение нескольких недель. Наконец мать девушки не выдержала и попросила показать ей ее кавалера. "Должна же я знать, с кем встречается моя дочь", - сказала она. "Но он сюда приходить боится", - ответила Ирина. "Тогда покажи мне его издали, на улице", - нашла выход Нина Васильевна.

Этот показ состоялся в сквере у Большого театра. Мать с дочерью спрятались в кустах и стали терпеливо дожидаться, когда к месту свидания подъедет кавалер. Наконец его "Волга" остановилась возле тротуара, и Нина Васильевна впилась глазами в ее хозяина. Она разглядывала его несколько минут, но, видимо, осталась этим не слишком удовлетворена и заявила: "Мне надо подойти к нему и поговорить". И тут ее тихая дочь буквально вскипела: "Если ты это сделаешь, я уйду из дома. Ты же обещала только на него посмотреть". И матери пришлось смириться.

Вскоре после этого случая было окончательно раскрыто инкогнито Валерия. Когда мать Ирины узнала, что кавалером ее дочери является знаменитый хоккеист, ей стало несколько легче: все же не какой-то безвестный шофер. А еще через какое-то время Ирина сообщила, что она беременна. В начале 1976 года на свет появился мальчик, которого назвали Александром.

Самое удивительное, что до этого времени родители Валерия ни разу не видели свою невестку, а мать Ирины не познакомилась очно с будущим зятем. Их знакомство произошло 8 марта. В тот день друзья Валерия заехали к Ирине домой и забрали ее с сыном знакомиться с родителями жениха. А после этого Харламов приехал знакомиться с будущей тещей.

Между тем это радостное событие вскоре было омрачено происшествием, которое едва не привело к трагедии: той же весной Валерий и Ирина попали в автомобильную аварию.

Рассказывает Н. В. Смирнова: "Какое-то время после свадьбы Ира с Валерой жили отдельно от меня. Однажды звонят мне на работу: не посидишь ли завтра с маленьким Сашей - они куда-то в гости собрались. Условились, что они еще перезвонят. На другой день я жду звонка, думаю, может, нашли кого в няньки, как вдруг звонит знакомая и говорит, что они на своей "Волге" разбились. Валера больше месяца лечил переломы ног и ребер. А у Иры тоже был перелом ноги, раздробление пятки и сильнейшее сотрясение мозга".

А вот что вспоминает об этом же В. Третьяк: "Возвращаясь ночью домой на автомобиле, Валера не смог справиться с управлением и... машина разбилась вдребезги, а Валеру и его жену доставили в госпиталь. Плохи были дела у Харламова: переломы лодыжек, ребер, сотрясение мозга. Только женился человек, и вот на тебе - "свадебное путешествие" в армейский госпиталь. Долгое время врачи не были уверены в том, сможет ли Харламов снова играть в хоккей. Два месяца он провел на больничной койке.

Только в августе Харламов встал и сделал первые самостоятельные шаги по палате. Но чтобы выйти на лед-до этого ему было еще ох как далеко..."

И все-таки осенью 1976 года Харламов вернулся на лед. Многие тогда сомневались, что он сможет стать прежним Харламовым, а не его бледной копией. Но Валерий сделал невозможное. После первой же игры, с "Крыльями Советов", тренер "крылышек" Б. Кулагин заявил: "Мы должны гордиться, что в нашей стране живет такой человек и хоккеист, как Харламов!"

В 1977 году в составе ЦСКА Харламов стал семикратным чемпионом СССР. В том же году к руководству этим прославленным клубом пришел новый тренер - Виктор Тихонов . Вот как он рассказывал о своих впечатлениях: "Как и все люди, связанные с хоккеем, я немало слышал, разумеется, о "железном" Тарасове, о его неслыханно твердом характере, о "железной" дисциплине в армейском клубе. Впрочем, не только слышал о Тарасове, но и знаю его уже много лет.

Уверяю читателя, что ничего этого не было в том ЦСКА, в который попал я. Не было не только "железной" дисциплины, но и элементарной - с точки зрения требований, принятых в современном спорте..."

Среди главных нарушителей спортивного режима в ЦСКА Тихонов далее называет Александра Гусева, Владимира Петрова, Бориса Александрова. Харламова в его списке нет, однако справедливости ради следует сказать, что и он иногда позволял себе "расслабиться". Его коллега по сборной СССР Валерий Васильев вспоминает: "Вот случай: летим через океан. Тренером сборной был Борис Павлович Кулагин... Ну и прямо в самолете "тяпнули" мы с Валеркой Харламовым. Кулагин поймал с поличным, отнял по сто долларов и на первую игру не поставил. Потом простил... Мы стали его просить: "Вы хоть все деньги отнимите, только дайте сыграть. Мы же не за деньги - за Родину". А деньги, кстати, вернул...

Нас почти всегда прощали. Почему бы и нет? Мы же пили профессионально. Знали - когда и сколько. На игре не отражалось - вот что главное. Вот еще один случай. Вскоре после того, как сборную Тихонов возглавил (1977), со мной и Харламовым опять случился конфуз. Выпили, и немало... На следующий день играем с чехами. Счет по ходу- 0:2 не в нашу пользу. Виктор Васильевич весь белый от злости ходит вдоль скамейки и бормочет сквозь зубы: "Враги, враги... Снимаю с игры". Но ребята за нас с Харламовым заступились: "Оставьте, Виктор Васильевич, пусть попробуют реабилитироваться". Тихонов сдался. И что же? Вышли мы с Валеркой, и потом нас назвали главными героями матча. Харламов забросил две шайбы, я сделал передачу... В результате сборная выиграла.

Тихонов потом говорил: "Есть идея: может, разрешить этим двоим пить? В порядке исключения, а?" А тогдашний министр спорта Павлов выступил с еще более интересным предложением. Подошел к нам с Харламовым и говорит: "Послушайте, ребята. Если вам так хочется, возьмите ключи от моей дачи, пейте там. Но на сборах все-таки не стоит. Нехорошо... Другие увидят, тоже начнут..." Мы, правда, поблагодарили, но отказались".

В 1978 и 1979 годах Харламов в составе сборной СССР в очередной раз завоевал золотые медали чемпионатов мира и Европы. В эти же годы ЦСКА дважды становился чемпионом страны. Однако Харламова и других "ветеранов" советского хоккея все сильнее стала теснить талантливая молодежь. Да и силы "ветеранов" были не беспредельны. На Олимпийских играх в Лейк-Плэсиде в 1980 году прославленная тройка Михайлов - Петров - Харламов сыграла ниже своих возможностей. Не уходившая раньше с ледовой площадки, не забив хотя бы одного гола, эта тройка тогда почти все игры провела "всухую". Даже в решающем матче с американцами им ни разу не удалось поразить ворота соперников. На той Олимпиаде наша команда взяла "серебро", что по тем временам считалось трагедией.

В 1981 году Харламов объявил, что этот сезон для него станет последним. Завершить его он хотел достойно, и во многом ему это удалось. В составе ЦСКА он стал в 11-й раз чемпионом СССР и обладателем Кубка европейских чемпионов. На последнем турнире он был назван лучшим нападающим. Теперь, чтобы на высокой ноте завершить свою карьеру в хоккее, ему требовалось выиграть первый Кубок Канады, который должен был стартовать в конце августа в Виннипеге. И тут произошло неожиданное: Тихонов заявил, что Харламов на этот турнир не едет. Для всех специалистов хоккея и болельщиков эта новость была из разряда невероятных.

Вспоминает В. Фетисов: "Валера тренировался неистово, он был в прекрасной форме, и чувствовалось, что очень ждал турнира такого высокого ранга, понимая, что он станет последним для него. Мы паковали чемоданы, как вдруг Тихонов вызвал к себе Харламова. Через полчаса Валера вышел из тренерской. Ничего не объясняя, он пожал ребятам руки, что-то пролепетал о победе, развернулся и уехал. Как потом выяснилось, Тихонов "отцепил" Харламова за какое-то прошлое нарушение режима..."

А вот как объясняет произошедшее сам В. Тихонов: "Валерия не было в списках кандидатов в сборную команду страны, когда мы проводили тренировочный сбор. Однако он блестяще сыграл финальный матч Кубка европейских чемпионов, и потому мы пригласили Валерия в Скандинавию, зная, естественно, заранее, что матчи кубка в Италии ни в какое сравнение с тем, что предстоит выдержать в Канаде, не идут.

Харламов в составе сборной не тренировался, он готовился по плану ЦСКА - не к началу, но к концу сентября, когда стартует чемпионат страны. Однако по уровню мастерства, по силе своего характера, мужеству своему Харламов всегда достоин выступления в сборной, характера у него, как говорится, на троих. Но вот по функциональной готовности... Валерий не набрал еще формы, и отставание его от партнеров было велико. Не было пока еще той двигательной мощи, благодаря которой этот блестящий форвард успевал действовать повсюду.

Мы с ним обстоятельно поговорили. Валерий в заключение сказал:

Виктор Васильевич, я все понимаю. Я действительно не в форме...

Потом пришел Владимир Владимирович Юрзинов. Разговор продолжался втроем. Валерий пожаловался, что у него не хватает сил играть. Мы ему рассказали, что нужно делать, предложили программу действий:

Бегать надо по двадцать-тридцать минут каждый день. Тогда в ноябре-декабре ты уже будешь в хорошей форме. Отыграешь на турнире "Известий" и начнешь готовиться к чемпионату мира...

Харламов ответил:

Я все понимаю, я дал вам слово... Почему вы мне поручаете работу с молодежью, я понимаю... Сделаю все, чтобы они играли..."

Таким образом, по словам Тихонова, Харламов не попал в сборную из-за плохой функциональной подготовки. Честно говоря, слышать об этом удивительно. На тот Кубок Канады в сборную попали несколько игроков, подготовка и уровень игры которых вызывали у специалистов куда больше нареканий, однако они в Канаду поехали. А игрок суперкласса В. Харламов остался в Москве. И как оказалось - на свою погибель.

26 августа Харламов отправился в аэропорт - встречать жену с маленьким сыном, которые возвращались с отдыха на юге. Через несколько часов он привез их на дачу в деревню Покровка под Клином, где тогда жили его теща и четырехлетняя дочка Бегонита.

Рассказывает И. В. Смирнова: "Ира приехала с юга немного простуженной и легла спать пораньше. В это время на даче жила семья моей старшей сестры, так что нам пришлось разместиться в другой комнате всем вместе. Но Валера лег не сразу, еще чего-то с ребятами повозился, а потом пристроился рядом с Сашей на кровати. Я предложила забрать внука к себе на диван, но он не согласился. Спал он плохо, несколько раз вставал, но не пил, не курил. Просто посидит-посидит, да и снова ляжет.

Утром встали рано, позавтракали. Ира с Валерой засобирались в Москву. Ира говорит: "Валера, ты не выспался; давай я поведу машину". Тут я услышала, запротестовала: "Не давай ей руль, она без прав, да и погода вон какая хмурая". Валера меня успокоил: "Не дам, надо торопиться, хочу на тренировку к одиннадцати успеть, так что сам поведу. Да еще Сережу надо домой завезти". С ними поехал Сергей - племянник мой, он уже семейный был, из армии недавно вернулся. Короче, Валера сел за руль, и они уехали.

Я вскоре пошла в магазин за свежим хлебом. Со мной еще была сестра со своим внуком. Идем по улице, как вдруг подъезжает милицейская машина, и у сестры спрашивают, где, мол, теща Харламова живет. Я поняла: что-то случилось".

Трагедия произошла в семь часов утра на 74-м километре Ленинградского шоссе. Сегодня уже трудно установить, почему, едва отъехав от деревни, Харламов вдруг позволил своей жене сесть за руль "Волги", однако факт остается фактом: в роковые минуты за рулем была Ирина. Дорога была мокрой, и женщина, видимо, не справилась с управлением. Автомобиль вынесло на встречную полосу, по которой на огромной скорости мчался грузовик. Все произошло так неожиданно, что его водитель не сумел толком среагировать, только вывернул руль вправо. И "Волга" врезалась ему в бок. Удар был настолько силен, что Валерий и Сергей скончались практически мгновенно. Ирина еще какое-то время была жива, и, когда пришедшие на помощь водители выносили ее из машины и клали на траву, она шевелила губами. Однако через несколько минут и она скончалась. Через десять минут к месту трагедии приехала милиция, которая опознала в мужчине, сидевшем на переднем сиденье "Волги", Валерия Харламова. Уже через час после этого весть о гибели знаменитого хоккеиста разнеслась по Москве. А вечером того же дня мировые агентства сообщили: "Как сообщил корреспондент ТАСС, в автокатастрофе под Москвой сегодня утром погиб знаменитый хоккеист Валерий Харламов , тридцати трех лет, и его жена. У них осталось двое маленьких детей - сын и дочь..."

Хоккеисты сборной СССР узнали об этой трагедии в Виннипеге.

Вспоминает В. Фетисов: "Утром включили телевизоры, а там Валеркины портреты. Но тогда никто из нас толком по-английски не понимал. Так и не сообразили, что к чему. Уже потом, когда вышли на улицу и к нам стали подходить незнакомые люди и что-то говорить о Харламове, мы поняли: с Валерой случилась беда. Вечером прилетел наш хоккейный начальник Валентин Сыч и сказал, что Харламов погиб. Мы были в шоке. Все собрались и сначала хотели бросить к черту этот турнир и ехать на похороны. Но потом как-то так получилось, что решили остаться, во что бы то ни стало выиграть Кубок и посвятить победу Харламову. Так в итоге и получилось".

Похороны погибших в автомобильной катастрофе состоялись через несколько дней на Кунцевском кладбище. Проститься с великим хоккеистом пришли тысячи людей. Вскоре после этого ушла из жизни мама Харламова, не сумевшая перенести смерть любимого сына и невестки.

Р. S. 26 августа 1991 года, в десятую годовщину трагедии, на 74-м километре Ленинградского шоссе был установлен памятный знак: 500-килограммовая мраморная шайба, на которой была выгравирована надпись: "Здесь закатилась звезда русского хоккея. ВАЛЕРИЙ ХАРЛАМОВ". Самое удивительное, что поставило этот знак не государство, а частное лицо: некий Михаил, который является страстным поклонником хоккея и таланта В. Харламова.

В день его рождения о Валерии Харламове вспомнят преданные болельщики…

Его нельзя было не любить. Как признаются друзья и близкие, от Валерия Харламова будто исходил солнечный свет. «Море обаяния», — сказал о нем один из мэтров отечественного тренерского цеха.

«Улыбка Валерия Харламова была настолько обезоруживающей, что он становился своеобразным центром обаяния в любой компании, как солнышко, притягивая к себе взгляды. Я не то что не вспомню, но даже не могу представить, чтобы Валера произнес какие-то шутки с подвохом», — вспоминал в беседе со мной брат Александра Мальцева Сергей, который в 1972-1975 годах, будучи игроком «Динамо», часто встречался с Харламовым.

«Он был великий хоккеист, потому что человечище был могучий», — обронил как-то гениальную фразу про Валерия Харламова Анатолий Владимирович Тарасов. «Он был не только выдающимся хоккеистом, но и прекрасным парнем, — вспоминает Виталий Давыдов о Харламове. — Хороших игроков немало, но далеко не каждый из них оказывается порядочным человеком. Величие Валерия Харламова я вижу в его преданности — стране, хоккею, друзьям. Он относился к тем людям, которые готовы отдать последнюю рубашку. Его жизнь была насыщена не только серьезными испытаниями, но и радостями, трудом, любовью к родителям, жене, детям».

Работая над биографией Харламова для молодогвардейской книжной серии «ЖЗЛ», я был поражен, когда узнал о происхождении фамилии нашего героя. Как тут не поверить в «предначертанность свыше». Так вот: Харламов — это русская фамилия, происходит от сокращенной формы имени Харлампий. А по-гречески это имя означает «светящийся радостью». Попадание в самое яблочко. Это точь-в-точь про Валерия Харламова. Харизма и обаяние Харламова явственно проступают даже на старых добрых черно-белых фотографиях. На одну из них, подаренную мне лучшим другом Харламова Александром Мальцевым и украшающую стены моей квартиры, я смотрю каждое утро. Снимок сделан на квартире Харламова на улице Свободы в начале 1970-х, где собирались, балагурили, веселились молодые советские чемпионы. На этой фотографии весь Валерий Борисович. 25-летний Харламов в хоккейной краге на правую руку, левой — облокачивается на трюмо, заставленное посудой и наградами. Но главное на снимке — это лучезарная, светлая, «харламовская» улыбка. Впереди — еще много самых престижных титулов, и, казалось бы, вся жизнь.

Нестандартной техникой, незаурядной обводкой, стремительным катанием, финтами и улыбкой на льду и вне ледовой площадки, он влюбил в себя весь Советский Союз, который прилипал к телеэкранам от Тбилиси до Камчатки, наблюдая за победными матчами «красной машины». Молодые люди, спросите у своих родителей: они скажут, как необычайно едина была в мгновения хоккейных побед большая страна. А затем, в том памятном 1972 году, когда советские игроки впервые скрестили клюшки с профессионалами из НХЛ, Валерий Харламов покорил родину хоккея — Канаду и поверг в шок канадских игроков. В Стране кленового листа, где Харламова считают одним из лучших отечественных хоккеистом всех времен, его популярность в 1970-е годы была намного выше, чем у короля футбола — бразильца Пеле. «Валерий Харламов — самая яркая индивидуальность в советской сборной» — так писали о нем на родине хоккея во время суперсерии 1972 года. «Я никогда в своей жизни не видел, чтобы одному хоккеисту так рукоплескал 20-тысячный стадион, как Харламову во время знаменитой суперсерии», — признавался великий Тарасов, которого было трудно чем-либо удивить. «Харламов творил что хотел и никого не боялся. Когда он чувствовал, что его хотят ударить — он бил первым», — по-простецки вспоминал спустя 40 лет после суперсерии канадский хоккеист Брэд Парк.

На годы расцвета таланта Валерия Харламова пришлась золотая эра нашего хоккея. Харламову повезло. Он купался в лучах славы. Не был обделен вниманием руководства страны. А самое главное — был искренне и беззаветно любим своим народом. Всей страной, как Высоцкий. При этом, конечно же, осознавая и видя это поклонение и свою невероятную популярность, оставался простым и доступным человеком. «Глядя на то, насколько бывают надменны нынешние, так называемые великие звезды из мира богемы, к которым не подступиться и не подойти на пушечный выстрел, а если подойдешь, то могут послать и подальше, я всегда вспоминаю Сашу с Валерой, когда мне посчастливилось быть вместе с ними, как говорится, на людях, — признавался мне Сергей Мальцев. — Только они заходили вместе перекусить в кафе, как к ним, подлинным любимцам народа, выстраивалась целая очередь. Ладно бы просто просили автограф, но непременно находился тот, кто предлагал им выпить за знакомство. Или уже, будучи навеселе, стремился поговорить за жизнь. Надо было видеть, как особенно Валера с его невероятно обаятельной и открытой улыбкой находил такие слова, чтобы не обидеть человека, но и не растянуть разговор на долгие минуты».

Друг Валерия Харламова Георгий Хитаров, проживший в их семье три года, вспомнил в беседе с автором этих строк одну историю. «Однажды мы сидели в ресторане «Баку». Вдруг к нашему столику на полных парах, едва не сбивая друг друга, мчатся два азербайджанца. Гости столицы во что бы то ни стало намерены взять автограф у Харламова. Ручка есть, а бумаги нет. Не на салфетке же расписываться олимпийскому чемпиону. Друзья протягивают свои паспорта. Валерий Борисович, мол, распишитесь в них. Харламов прищуривается, хитро улыбается. Вы уверены в этом, это ведь государственный документ, спрашивает. Да, ладно, ваш автограф важнее нашего паспорта, отвечают мужики. Что делать, Валера расписывается. А я как раз пришел в красном костюме сборной, подаренном Валерой. Волосы тогда у меня были черные как смоль, кудрявые. Один из гостей показывает на меня пальцем и говорит: «Так вы же, наверное, великий штангист Алексеев». И впрямь был я похож на него. Правда, ростом раза в полтора поменьше. И вы у меня в паспорте распишитесь, просит гость столицы. Пиши, пиши, Вася, улыбается Валера. Пришлось расписаться», — с улыбкой вспоминает Хитаров.

Об уникальном таланте Харламова однажды была сказана красивая фраза, очень точно и емко характеризующая его мастерство: «Шайба, посланная им, имеет глаза». «Где-то я прочитал, что поэзия — это то, что нельзя пересказать словами. Игра Харламова была хоккейной поэзией, очарованием загадки и фантазии. Валерий и сам не всегда знал, как в следующую секунду будет обыгрывать соперника, куда и кому будет отдавать шайбу. Но главное, что экспромт получался часто, лишний раз подчеркивая величие Харламова», — признавался Виталий Давыдов, который сам на тренировках сборной и в играх «Динамо» против ЦСКА имел возможность воочию убедиться в уникальном таланте армейского хоккеиста.

Ульф Стернер, один из лучших форвардов шведского и мирового хоккея в 1970-е годы, как-то сказал: «Харламов был бриллиантом нашей игры. Какой рывок с места, какой дриблинг, пас, броски — все в идеале! А ведь еще было мужество, смелость!»
Валерий Харламов родился 14 января 1948 года в семье Бориса Сергеевича Харламова, слесаря завода «Коммунар», и испанки Кармен Ориве-Абад (Бегонии), работавшей на том же предприятии. Ее привезли в 12-летнем возрасте в СССР в конце 1930-х годов. Сына назвали в честь летчика Валерия Чкалова.

Борис Сергеевич сам играл в хоккей и часто брал сына на тренировки заводской команды, в которой выступал. А чтобы Валера не мерз в раздевалке, выводил его с собой на лед — впервые это произошло в шесть лет. Весной 1961 года мальчик тяжело заболел ангиной, которая дала осложнения. Вскоре врачи обнаружили у него порок сердца и категорически запретили заниматься не только хоккеем, но и посещать уроки физкультуры, поднимать тяжести и даже просто играть во дворе. «В противном случае мальчик может умереть», — мрачно сказал его отцу доктор, словно подписывая приговор.

Но Валерий Харламов родился и вырос недалеко от катка ЦСКА. Вопреки запретам врачей, довольно поздно, тайком от мамы, в 14 лет Валерий начал тренироваться в армейской хоккейной школе. Харламов был маленького роста, и отец ввел в заблуждение тренеров ЦСКА относительно возраста сына — 14-летних в школу уже не принимали. Вскоре обман вскрылся, но талантливого юношу не мог не заприметить Анатолий Тарасов, который особенно пристально следил за одаренными мальчишками с первых шагов их появления в ЦСКА. Причем щупленький Харламов в день набора в хоккейную ДЮСШ оказался единственным из двух десятков мальчишек, кого приняли в секцию! «В детские годы игра Харламова не вписывалась ни в одну схему, — признавался заслуженный тренер России Юрий Морозов. — Подвести ее к каким-то стандартам, объяснить технико-тактическими действиями было невозможно».

Одно из регулярных медицинских обследований, которые время от времени проходил Харламов, вскоре выявило, что у него больше нет проблем с сердцем и он полностью здоров. Спустя каких-нибудь 10 лет Харламов превратится в настоящего атлета: во время суперсерии 1972 года он сам навязывал силовую борьбу охотящимся за ним канадцам. Его тело станет литым и рельефным от выпирающих мускулов. О том, какую канадские хоккеисты «вели охоту» за Харламовым, свидетельствует эпизод, рассказанный легендарным врачом сборной СССР и ЦСКА по хоккею Олегом Белаковским — после одного из ударов канадца в московской игре суперсерии 1972 года за Валерием, которого к скамейке запасных сборной подвезли товарищи по команде, тянулась полоска крови. Но мужественный игрок нашел в себе силы выйти на лед в следующей игре.

Александр Мальцев спустя годы вспоминал: «По меркам канадского хоккея, Валера был «малышом» (рост Харламова был 173 сантиметра. — М.М.), и соперники особенно сердились, когда именно Харламов раз за разом обыгрывал их, могучих и огромных, на льду. А после исторической «серии-72″ даже профессионалы НХЛ признали, что и такой «малыш», как Харламов — атлет, весь как литой, из мускулов, — может быть звездой в игре могучих мужчин».

Перейдя во взрослую команду мастеров, Харламов прошел с армейцами сбор в Кудепсте, провел дебютную игру 22 ноября 1967 года с «Сибирью», но больше в составе ЦСКА в тот год не появился. Сейчас трудно определенно сказать, разглядел ли Анатолий Владимирович Тарасов в юношеском возрасте талант великого игрока, специально отправив его «для возмужания» на стажировку в чебаркульскую «Звезду» на Урале — армейскую команду Уральского военного округа. Или великий хоккейный мэтр посчитал, что место в ЦСКА надо выстрадать, а «выплывет» ли этот талант в таких обстоятельствах — дело другое… Говорят, что перед этой поездкой Тарасов обронил в своем окружении фразу: «Пусть обобьется». Другой бы подающий надежды игрок раскис, обиделся на весь свет, а того и гляди, завязал бы с хоккеем. Но только не Харламов с его железным характером и настырностью, однажды доказавший, что от хоккея его не отлучит даже порок сердца. Стиснув зубы, проклиная все на свете, он целый сезон доказывал, что его место не в команде класса «Б», где он наколотил уйму шайб (34 в 40 матчах) и провел на льду больше игрового времени, чем партнеры.

Это гораздо позже Тарасов назовет Валерия «бриллиантом в короне российского хоккея». А пока Харламов вернется в ЦСКА, с честью «пройдя сквозь медные трубы». Вернется окрепшим, возмужавшим мужиком, который уже познал бремя лидерства в ту чебаркульскую зиму. Вернется игроком, не подавленным обстоятельствами, а, напротив, уверенным в себе. Начав в октябре 1968 года играть в тройке с Петровым и Михайловым, он за два года станет ведущим нападающим и в ЦСКА, и в сборной страны, а в «золотые» для него 1970-е неоднократно завоюет титул чемпиона СССР, мира, Европы, Олимпийских игр. «Мы понимаем друг друга не с полуслова, а с полубуквы. Я знаю, что они могут предпринять в то или иное мгновение, догадываюсь об их решении, даже если они смотрят куда-то в другую сторону. Точнее говоря, я не столько знаю, сколько чувствую, что сделают они в следующую секунду, как сыграют в той или иной ситуации, и потому в то же мгновение мчусь туда, где ждет меня шайба, где, по замыслу партнера, я должен появиться», — говорил о своей тройке Харламов.

«Если я вправду чего-то стою, то неужели только потому, что могу обвести двух соперников и забить гол канадскому или чехословацкому вратарю. Не нужно, конечно, чтобы у человека были такие вот поводы для самоутверждения, но говорят, что человек только предполагает… Мне хотелось, чтобы и я сам, и Ира, моя жена, и родители поняли, что чемпионом я стал не только потому, что попал в хорошую компанию, к хорошим тренерам, что мне повезло. Хотелось прояснить и для себя самого извечный вопрос — чего же я стою. Что не только везение, но и настойчивость, мужество, характер у меня есть — вот что мне хотелось. Повторяю — прежде всего доказать самому себе», — признавался Валерий Харламов в одном из интервью в конце 1970-х.

«Харламов — идеальный хоккеист, у него сочетаются космическая скорость, особенно стартовый рывок, ловкость пантеры, мужество подлинного ледового рыцаря, — писал в 1978 году в своей книге «Хоккейный репортаж» журналист Владимир Дворцов. — Много раз я ловил себя на том, что, когда на площадке Харламов, только за его игрой и смотрю. Валерий в игре необыкновенно щедр — никогда не передержит шайбу, стоит кому-то из партнеров выйти на голевую позицию. На льду подвижен, как ртуть, в жизни почти всегда оживлен, улыбчив, готов на всякие шалости».

«Лучшие друзья — Мальцев и Харламов — были не только самыми талантливыми представителями своего хоккейного поколения, но и законодателями мод в хоккее, — убежден известный спортивный комментатор Григорий Твалтвадзе. — И Валерий Харламов, и Александр Мальцев самыми первыми из хоккеистов подхватывали моду того времени. Помню, как, работая в «Гудке», оказался в аэропорту Внуково в 1977 году, куда с неудачного для себя чемпионата мира возвращалась наша хоккейная сборная. Вышли наши хоккеисты, идут с грустными лицами, один на другого похож. И вдруг на этом общем фоне озаряет вспышка: из-за спин возникают два неразлучных друга Мальцев и Харламов. Степенно, широко улыбаясь, одетые по последнему слову моды, идут, как люди из другого мира, как голливудские актеры или два человека, только что сошедшие с подиума».

Это сегодня у спортсменов на номерах машин иногда появляются те цифры, которые они носят на своих футболках и свитерах. Мало кто знает, что первым такой «личный номер» в СССР появился у Мальцева после триумфального для сборной и для него (лучший бомбардир и лучший нападающий) чемпионата мира 1970 года. «Каюсь, целый год ездил я на своей первой «Волге» по Москве без прав, — улыбаясь, вспоминает Мальцев. — И хотя меня ни разу не тормозили, решил все-таки зарегистрироваться в ГАИ Москвы. Ее начальник оказался моим заядлым болельщиком. «Проси, Саша, что хочешь!» — говорит. Я подумал и тихо так произношу: «А номер 00-38 можно?». Он напрягся весь, ничего не поймет, спрашивает: «А почему не 10 или 11, как на твоих свитерах в «Динамо» или в сборной?». Я ему отвечаю: «Потому что милиция находится на Петровке, 38″. Он расхохотался. Но через час я вышел из ГАИ с новыми номерами. «00-38″, как обещали. Уже позже номер 00-17 появился у Валеры, а потом фирменными знаками стали обзаводиться футболисты и хоккеисты сборных».

«Так все-таки, каким он парнем был?» — спрашиваю я Георгия Хитарова, друга семьи хоккеиста, одним из последних видевшего Харламова за два дня до смерти.

«Валерка, хороший был человек, обалдевающий, — выдает неожиданный «южный» эпитет Хитаров, замолкает, пытливо глядя на меня, и, выдерживая паузы после каждого слова, произносит: — Простой, нормальный мужик. Симпатяга, внимательный, добрейший. Таких больше нет. Надо куда-нибудь поехать, едет без раздумий. Надо помочь кого-нибудь встретить, он — первый. Без раздумий. Особенно его любили детишки в нашем дворе. Бывало, припаркует машину, жена с сыном и дочкой поднимаются наверх, в квартире его ждет мама Бегония, а он, скинув куртку, начинает играть в футбол с мальчишками. Пацаны уже знали, если ЦСКА выигрывает, то Валере дадут увольнительную, и он приедет навестить родителей. Как только въезжал во двор на «Волге», дети тут как тут. А он гоняет с ними мяч, пока его за руку не возьмешь».

В семье Харламовых была традиция: перед отлетом игрока на крупный международный турнир запекали утку, которую приносил с рынка Георгий Хитаров, набивали ее «брюхо» яблоками и гречкой. Приезжал Валерий, отведает маминого блюда, пальчики оближет и привезет очередное «золото» престижных соревнований. «На утку» непременно заходил еще один друг Харламова, известный спортивный журналист Леонид Трахтенберг.

Такую утку, но без мамы, которая уехала к родственникам в Испанию, запекли накануне отлета сборной СССР на Кубок Канады в 1981 году. Валерий Харламов не приехал днем, как договаривались. Пришел вечером. Чернее тучи. Мрачный, без знакомой улыбки. Негромко сказал: «Я остался. Тихонов отцепил меня от сборной. Взял Крутова».

«Для нас с Татьяной это был шок. Как же тебя не взяли? Тебя же только что признали лучшим игроком на турнире в Италии, этого же просто не может быть», — вспоминает Хитаров подробности того вечера.

Харламов не спал всю ночь, ворочался, похоже, так толком и не заснул. Засобирался в аэропорт, встречать жену с сыном с юга, с тем чтобы затем отвезти их на дачу, где ждали теща и дочка. Сказал, что побудет там день, а потом вернется в Москву. Завтра в 11 утра нужно было отметиться в ЦСКА.

Харламов довез Хитарова на рынок. Последний дал ему несколько кусков свиной вырезки, чтобы хоккеист сделал шашлык детям на даче. Друзья договорились увидеться на следующий день в легендарном ресторане в гостинице «Советской» на Ленинградке.

На следующий день на пороге ресторана швейцар был предупрежден о скором приезде Харламова. Его не было час, два. Тогда Хитаров позвонил своему другу, узнать, может быть, он знает, где Валерий Харламов? «А ты что, ничего не знаешь? — ответил Хитарову товарищ. — Вся Москва только об этом говорит. Валера несколько часов назад погиб со своей женой Ирой в автокатастрофе, выезжая с дачи». Как оказалось, в пути жена Харламова попросила у мужа порулить и села за баранку «Волги» с номером 00-17.

«Сколько раз мы говорили Валере — не давай ей рулить. Я ей говорил лично, Ира, у тебя слабое зрение, ты носишь то линзы, то очки. Не дай бог, в пути упадут. К тому же вождение не так безопасно, а у тебя двое маленьких детей. Все так и произошло, — вспоминает Георгий Хитаров. — Она в ответ вставала в позу. Баловал ее Валерка, любил сильно».

На скользкой от дождя дороге машину 27 августа 1981 года вынесло на встречную полосу, «Волгу» закружило «волчком», она врезалась в грузовик и скатилась в кювет. Харламов и двоюродный брат Ирины Сергей Иванов погибли на месте. Жена хоккеиста подавала признаки жизни, но скончалась до приезда «скорой».

О том, что ее единственный сын погиб, все еще не знала мама хоккеиста Бегония Харламова. Она в тот момент как раз возвращалась из Испании на поезде. Машинист состава, получив известие о гибели хоккеиста и предупрежденный о том, что в поезде едет мать Харламова, отключил радио, чтобы она, раньше того, как скорбную весть до нее донесут родные, не узнала о его смерти. Приехав на вокзал, Бегония Харламова увидела много друзей и близких сына. Неожиданно много для ее встречи. На вокзал приехал даже Амиран Ильич, директор знаменитого ресторана в Тарасовке, где любил ужинать Валерий Харламов после игр. «Жора, что произошло? Откуда здесь столько народу?» — поинтересовалась Бегония Харламова у Хитарова.

Он отвел глаза в сторону и ответил что-то по поводу приза лучшего игрока, который Валерий получил в Италии. Дескать, народ пришел приветствовать маму выдающегося игрока. Но материнское сердце уже почувствовало неладное. О смерти любимого сына ей сообщили, едва Бегония Харламова переступила порог своей квартиры. «Таня, наконец-то ты скажешь, что случилось? — спросила мать у дочери. «Сказали, что Валера разбился насмерть в аварии, на дороге было скользко», — еле сдерживая слезы, ответила сестра хоккеиста.

Прощание и поминки с Валерием Харламовым организовал хоккейный клуб ЦСКА. Проститься с народным любимцем пришли тысячи и тысячи людей. Как годом ранее на похороны другого всенародного любимца Владимира Высоцкого.
Игравшие на Кубке Канады хоккеисты сборной СССР, среди которых было несколько очень близких друзей Валерия Борисовича, не смогли приехать на похороны. Не пустил Тихонов, хотя Третьяк, Мальцев, Васильев просили наставника сборной дать возможность проститься с лучшим другом. Готовы были лететь в Москву за свой счет. Первым рейсом, подсобили бы канадцы. Готовы были сразу же после похорон вернуться обратно на Кубок Канады. Тихонов был непреклонен.

«В аэропорту Виннипега, подойдя к нам, шведский судья рассказал, что погиб Харламов. Для нас был страшным ударом уход из жизни такого самобытного игрока и удивительного человека. Я понял, что потерял родную душу, — вспоминает Александр Мальцев. — Виктор Тихонов, тренер сборной, видя, в каком шоковом состоянии я нахожусь, даже не поставил меня на первую игру. Харламов был настолько любим всеми, что когда в Северной Америке объявили минуту молчания по Валерию, то, думаю, почтить его память встали вся Канада и Соединенные Штаты». В раздевалку советской команды после одного из матчей на этом турнире зашел Бобби Халл. В руках он держал букет красных гвоздик. «Я знаю, что красные гвоздики были любимыми цветами Валерия Харламова. Пожалуйста, возьмите их и поклонитесь от имени всей Канады великому Хоккеисту и Человеку», — попросил Бобби Халл.

Валерий Харламов за 15-летнюю карьеру провел 438 матчей за ЦСКА, забил 293 шайбы, сыграл 123 встречи в сборной СССР на Олимпийских играх и чемпионатах мира. Дважды стал чемпионом Олимпийских игр, восьмикратным чемпионом мира, был признан лучшим хоккеистом СССР 1972 и 1973 годов, лучшим нападающим мира 1976 года. В знак признания заслуг Харламова перед клубом за ним закреплен 17-й номер в ЦСКА, его имя увековечено в Зале хоккейной славы в Торонто, а 18 мая 2008 года Международная федерация хоккея (ИИХФ) признала его одним из шести лучших хоккеистов за столетнее существование организации. Харламов трагически погиб в автомобильной аварии в 1981 году.

Подготовил Павел Зарудный. Фото:Из личного архива

Это помнят все, кто знал Валерия ХАРЛАМОВА — выдающегося советского хоккеиста и человека!

Глава 15 ТРАГЕДИЯ

Звонит поутру

Атээсовский зуммер,

А сердце как знает,

А сердце болит!

На скорости жил

И на скорости умер! -

Какой беспощадный буллит.

…Нет. Жизнь не кончается рамкою черной,

И ты бесконечно живой!

До встречи, Валера.

И помни, что в сборной

Семнадцатый номер,

Он - твой!

Мы к этой потере вовек не привыкнем.

Она обжигает, как ложь.

И если нам шайбы не хватит,

Мы кликнем -

Ты выйдешь и сразу забьешь!

Михаил Танич. «Памяти артиста»

25 августа 1981 года сборная СССР по хоккею улетала на Кубок Канады. Настоящей сенсацией стало то, что в списке сборников не было Валерия Харламова. Его отсутствие в команде главный тренер Виктор Тихонов позже объяснит плохой функциональной подготовкой хоккеиста. Хотя на Кубке европейских чемпионов, проводившемся тем же летом, Харламов в составе ЦСКА забил две шайбы и отдал девять результативных передач. И это в трех играх! На том турнире Валерия Харламова единодушно признали лучшим нападающим. Но Виктор Тихонов был непреклонен. «Вместо Харламова взял молодого Крутова, который был однозначно сильнее. Когда Харламов прогремел на весь мир? В 72-м. А в 81-м ему стукнуло тридцать три. Никогда не говорил об этом в прессе, но у Харламова к тому моменту были напрочь разворочены голеностопы. Из-за этого он потерял маневренность», - признавался Тихонов в своем нашумевшем интервью 2009 года.79

«Я хорошо помню тот турнир в Италии на Кубок чемпионов. Валера просто здорово сыграл. Он действительно был лучшим на этом турнире. Так мало того, Михайлов тоже в тот год, когда закончил выступления, был признан лучшим игроком Европы. И после этого его поставили в четвертое звено, чтобы он играл там с Курдиным и Паниным. На мой взгляд, Тихонов не взял Харламова не потому, что не верил в него, что он, по хоккейным меркам, был ветераном. Тихонов ведь всё равно немножко страховался всё время. Всегда можно было сказать: вот мы Харламова не взяли, и у нас резерв есть. Он не был на сто процентов уверен, что мы выиграем Кубок Канады в 1981 году. Если вспомнить первую игру с канадцами на том турнире, когда мы 3:7 проиграли, то сборную СССР просто возили, просто уничтожили. Никто даже не мог предположить, что в финале будет 8:1. Я уверен: если бы Харламов не погиб в 1981 году, то он бы и в 1984 году на Олимпиаде в Сараеве играл», - признавался в беседе Сергей Наильевич Гимаев.

Вячеслав Фетисов вспоминал, что Валерий Харламов накануне тренировался «буквально неистово и был в прекрасной форме». «Я думаю, что для него Кубок Канады 1981 года был определяющим, знаковым турниром. Он знал, что это его последний крупный турнир. Тем более что в 1976 году из-за травмы он не поехал на первый Кубок Канады. Это как раз был мой первый год выступлений в большом хоккее. Я понимал, что Харламов тогда переживал от того, что не попал на этот форум сильнейших хоккеистов. Поэтому к Кубку Канады 1981 года он готовился вдвойне. Он очень хотел выступить там. Ведь у него было имя в Канаде, в Северной Америке его знали, ценили и очень уважали. Он хотел доказать еще раз, что он лучший в этом деле. Но, к сожалению, всё случилось не так, как он хотел», - вспоминал в беседе Вячеслав Фетисов.

По словам легендарного защитника, сборная вылетала в Канаду заранее, поскольку предстояли товарищеские игры в Виннипеге. «Все армейцы приехали во Дворец спорта ЦСКА, остальные сборники уезжали из Новогорска в аэропорт, - продолжал он. - Валера пришел в армейский дворец, забрал форму, которая была там, и направился в автобус. Сели. И вдруг его из автобуса Тихонов к себе в кабинет вызывает. Вернулся Валерий Борисович сильно расстроенный и подавленный. Зашел в автобус, сказал: “Меня отцепили. Ребята, желаю вам удачи”. И вместе с водителем стал вытаскивать из автобуса свою форму. И хоккейную форму вытащил, клюшки, которые все вместе были замотаны. Тихонов какое-то время спустя зашел в автобус, и мы поехали. Мне в память врезалась такая картина. Валера не ушел. Он стоял и махал вслед автобусу. Эта печальная картина до сих пор стоит у меня перед глазами».

В автобусе в этот момент было непривычно тихо…

«Накануне отъезда в Канаду мы разговаривали в бане. “Валер, ты не обижайся”. - “Виктор Васильевич, я все понимаю. Никаких обид. Вы ж меня сроду не наказывали, хотя часто по пьянке прокалывался”. Злиться на Харламова было невозможно. Такой он был человек» - такова версия тех событий от Виктора Тихонова.80

«После того как они приехали из Италии с Кубка чемпионов, я зашел на армейскую базу. Мы пообщались. Боря Михайлов уже не играл. Когда мы на базе с Валерой разговаривали, то не было никаких предпосылок того, что он не поедет в Канаду. Хотя по его настрою выходило, что раз партнеры по тройке, Михайлов и Петров, заканчивают, то пора уже и мне. И я, значит, буду, наверное, скоро заканчивать. Правда, сильно хотелось ему финальный аккорд в Канаде сыграть, где его так обожали. На победной ноте в сборной команде СССР», - говорил в беседе Михаил Туманов.

То, что его не взяли на турнир в Канаду, для Харламова было не просто шоком. Человек ранимый и одновременно импульсивный, он пережил это как настоящее унижение. Тем более после того как он уже загрузил свою хоккейную форму в баул и поставил его в автобус. Ведь он прекрасно знал, как ждут его в Канаде местные болельщики. Харламов очень любил играть в Стране кленового листа, при неизменно заполненных трибунах. «Там силовая борьба. И чтобы понять, что ты представляешь из себя как хоккеист, нужно играть с канадцами», - говорил он.

«Для него это был страшнейший удар. Валерка однозначно должен был ехать в Канаду! Даже если он не был в хорошей форме, он обязан был ехать туда. Просто за заслуги его можно было взять даже и запасным. Ничего бы не случилось. И он бы еще сыграл не хуже всех. Я так думаю. И если бы его и не ставили на игры, одно его присутствие навело бы шороха. Его ведь в Канаде боялись. Неужели он этого не заслужил?! Тем более в эту поездку взяли около тридцати человек», - эмоционально признавался Александр Гусев.

По словам его товарищей, Валерий Борисович отказывался верить в случившееся и попросту не понимал, почему такое произошло. Вдвойне больно, что об этом решении было объявлено не заранее, а в самый последний момент, когда он уже зашел в автобус, чтобы отправиться в аэропорт вместе со всей командой. Это, как говорится, был нож в спину. Именно за это подавляющее большинство ветеранов до сих пор не могут простить Тихонова, считающегося «легендой и мэтром». Кое-кто из них до сих пор не общается с Виктором Васильевичем. Впрочем, о том, что его могут отцепить, Харламов догадывался.

Но какова же истинная причина того, что Харламова не взяли в Канаду? Попробуем разобраться, не навязывая читателю своих версий. Начнем с версии Владимира Владимировича Юрзинова.

«Харламова я видел в последний раз, когда ЦСКА вернулся из Италии и мы приехали на сборы перед Кубком Канады. Я уже знал, что во время итальянского турнира ему сильно двинул Рехеранта (финский защитник), встретил ужасным по мощи силовым приемом. Валера лежал на льду и долго не мог подняться с него. На сборах в Новогорске я не узнал его. До этого в жизни я его таким не видел. В последнее время до этого мне казалось, что он как-то начал остывать к хоккею», - вспоминал в беседе помощник Виктора Тихонова в сборной СССР.

Тренер признался, что первый раз видел Харламова таким сникшим и потухшим: «Я не исключаю, что, глядя на его состояние, точнее, глядя на такого непривычного, нерадостного Харламова, Виктор Тихонов не взял его в сборную. То, что он был нездоров, это однозначно». Но подлинную причину «отцепления» Харламова от Канады Юрзинов, по его словам, не знает.

Выходит, что решение Тихонов принял единолично. И наверняка еще в Италии. Тогда зачем же так поступил с Харламовым, заставив его на глазах у товарищей выйти из автобуса, куда он уже положил свой игровой баул?!

В принципе Виктор Тихонов изложил свою версию событий того дня еще в книге «Хоккей: надежды, разочарования, мечты», вышедшей в издательстве «Физкультура и спорт» в 1985 году. Почти на четверть века раньше интервью газете «Спорт-экспресс», упоминаемого в этой главе.

«Харламов в составе сборной не тренировался, он готовился по плану ЦСКА - не к началу, но к концу сентября, когда стартует чемпионат страны. Однако по уровню мастерства, по силе своего характера, мужеству своему Харламов всегда достоин выступления в сборной, характера у него, как говорится, на троих. Но вот по функциональной готовности… Валерий не набрал еще формы, и отставание его от партнеров было велико. Не было пока еще той двигательной мощи, благодаря которой этот блестящий форвард успевал действовать повсюду. Мы с ним обстоятельно поговорили. Валерий в заключение сказал: “Виктор Васильевич, я всё понимаю. Я действительно не в форме”», - вспоминал главный тренер сборной СССР.

А как же турнир в Италии, Виктор Васильевич, где он был лучшим, о чем говорят в один голос ветераны?!

Юрзинов действительно не присутствовал в кабинете главного, когда тот объяснял Харламову причины его «отцепления от сборной». Пришел в самой концовке этого непростого разговора.

«…Потом пришел Владимир Владимирович Юрзинов. Разговор продолжался втроем. Валерий пожаловался, что у него не хватает сил играть. Мы ему рассказали, что нужно делать, предложили программу действий.

Бегать надо по двадцать-тридцать минут каждый день. Тогда в ноябре-декабре ты уже будешь в хорошей форме. Отыграешь на турнире “Известий” и начнешь готовиться к чемпионату мира.

Харламов ответил: “Я всё понимаю, я дал вам слово. Почему вы мне поручаете работу с молодежью, я понимаю… Сделаю всё, чтобы они играли”».81

Выслушав версию событий Виктора Тихонова, предоставим слово людям, близким Харламову.

«Когда сборная готовилась к Кубку Канады в Архангельском, Валера впервые попросил меня: “Леня, сходи к Моисееву (который был вторым тренером в сборной): может быть, под видом интервью задашь несколько вопросов о подготовке ЦСКА и спросишь ненароком, возьмут ли меня на Кубок Канады”. Я пошел к Моисееву, задал ему несколько вопросов и как бы между делом спросил про Валеру: может быть, он поедет после Кубка чемпионов в Канаду? Моисеев ответил: “Да нет, не поедет, он не готов”», - вспоминал журналист Леонид Трахтенберг.82

«Конечно, Валерку подкосило, когда Тихонов не взял его в Канаду. Даже в Гётеборг он его не взял, когда там был чемпионат мира, - вспоминает Владимир Винокур. - Мы с Левой Лещенко летели в Швецию на чемпионат мира в самолете, рядом с нами сидел великий тренер Анатолий Тарасов. Он сказал: “Тихонов говорит, что Харламов заболел, чирей у него якобы вскочил”. Тарасов выдержал паузу и продолжил с таким раздражением и печалью одновременно: “Валеру надо было брать туда хоть на носилках и везти, чтобы он сидел даже в запасных, потому что он символ, его знают, любят, боятся и канадцы, и чехи. Это жуткая ошибка, что его не взяли”. А потом была та самая роковая Канада».

Тарасов знал, что говорил: ведь на Олимпиаду или чемпионат мира он обязательно брал запасным кого-нибудь из ветеранов. Пусть человек уже не играл так, как раньше, но авторитетом в команде такой игрок пользовался колоссальным. Да и на соперников его имя шороху наводило.

Валерий Васильев, капитан сборной СССР, отправлявшейся в Канаду, вспоминал, что, когда перед отъездом за океан Тихонов объявил список тех, кто едет, Валерий Харламов был очень обижен и сильно переживал: «В одной из газет было написано, что Виктор Васильевич не взял Харламова в Канаду якобы из-за того, что он был “физически не готов”. Но как так? В Италии он лучшего получает, а в сборной он не готов! Тихонов, таким образом, потихоньку выживал звено Михайлов - Петров - Харламов из сборной. Ему не нужны были игроки, которыми он не мог управлять. Первым был Михайлов, вторым - Петров. И оставался третий - Харламов, кого нужно было потихоньку сплавить».83

Для Тихонова, которого на Западе называли «мистер Дисциплина», не важно было, сколько игроку лет или сколько он имеет наград. Он руководствовался принципом: брать в сборную тех, кого считал в данный момент сильнее.

Последний раз Мальцев встречался с Харламовым в тот день, когда Валерию Борисовичу объявили, что в его услугах не нуждаются. По словам Мальцева, «черная кошка» между тренером Тихоновым и игроком пробежала уже во время турнира на Кубок европейских чемпионов в Италии. С Кубка чемпионов его друг приехал подавленным, хотя, как убежден Мальцев, по идее должен был радоваться тому, что его признали лучшим игроком турнира. «Чувствую, Тихон на Кубок Канады не возьмет», - сказал Валерий своему другу в номере базы на сборах, но что именно между ними произошло, не уточнил. Об этом, по словам Мальцева, знает лишь Тихонов. Корректный и державший всё в себе Валерий Харламов не рассказал о подлинных причинах решения Тихонова даже своему другу.

Кстати, больше всего из выдающихся хоккеистов после гибели Харламова на Тихонова злился Анатолий Фирсов, который часто приходил на могилу своего младшего товарища на Кунцевское кладбище вплоть до своей смерти в 2000 году…

В Москву в этот день, 25 августа, Валерий Харламов, как говорят все те, кто видел его, вернулся в крайне подавленном состоянии. «Я знал Валерку к тому времени шестнадцать лет и видел его спустя час после того, как уехал автобус со сборной. Мы с Володей Петровым как раз приехали в армейский клуб. Так вот никогда в жизни я не видел Валерку таким бледным и подавленным. Даже подумал, что что-то в семье случилось. Он не ответил на вопрос, что же стряслось. Лишь махнул рукой и уехал. Он явно не ожидал такого решения Тихонова», - признавался в беседе Владимир Лутченко.

В семье Харламовых была традиция: перед отлетом игрока на крупный международный турнир запекали утку, которую приносил с рынка Георгий Хитаров, набивали ее «брюхо» яблоками и гречкой. Приезжал Валерий: отведает маминого блюда, пальчики оближет - и привезет очередное золото престижных соревнований. Такую утку, но без мамы, которая уехала к родственникам в Испанию, запекли накануне отлета сборной СССР на Кубок Канады в 1981 году. Валерий Харламов не приехал днем, как договаривались. Пришел вечером 25 августа. Чернее тучи. Мрачный, без знакомой улыбки. Негромко сказал: «Я остался. Тихонов отцепил меня от сборной. Взял Крутова».

«Для нас с Татьяной это был шок, - вспоминал подробности того вечера Георгий Хитаров. - Как же тебя не взяли? Тебя же только что признали лучшим игроком на турнире в Италии, этого же просто не может быть!» Валерий молча пожал плечами. Попросил налить ему рюмку. Татьяна категорически отказала, опасаясь, что брат в порыве эмоций может наломать дров. «Как же так, утку и без рюмки?» - спросил Валера. «Я показываю Татьяне, достань, - продолжает Хитаров. - Она мне пригрозила пальцем: ты еще куда лезешь? Дескать, не надо, набедокурит еще. Валера пошел в свою комнату».

А вот как вспоминает тот день Татьяна Харламова: «Он приехал 25 сентября мрачный и бросил две короткие фразы: “Меня не берут в Канаду. Отцепили”. Мы ему сразу сказали, что этого не может быть, ведь его только что признали лучшим в Италии. Он ответил: “Тихонов сказал, что я не в форме”. Было видно, как он всё это держит в себе, как ему трудно. Валера очень сильно ждал этой поездки в Канаду, светился весь. И вдруг… Этот кубок был бы для него хорошим финальным аккордом. Ведь еще летом он сказал нам: “Сыграю в Канаде, наконец-то окончу институт, а там, глядишь, коньки на гвоздь повешу”».

Харламов не спал всю ночь, ворочался, похоже, так толком и не заснул. Засобирался в аэропорт, встретить жену, которая возвращалась с юга. Затем хотел поехать на дачу. Сказал, что побудет там день, а потом вернется в Москву. Послезавтра, 27 августа, в 11 утра нужно было отметиться в ЦСКА. К тому же Галина Миляева, школьная учительница, уговорила Валерия закончить обучение в институте физкультуры, пользуясь тем, что у него появилось свободное время. Хоккеист шел на красный диплом, хотя учился в институте уже тринадцатый год. С Татьяной договорились о том, что Валерий довезет Хитарова до работы, потом заедет к ней на аэровокзал на Ленинградке, где она работала, и после этого встретит жену с сыном.

Итак, Валерий Харламов завез Хитарова на Тишинский рынок, где тот работал. Георгий дал ему несколько кусков свиной вырезки, чтобы хоккеист сделал шашлык детям на даче. Друзья договорились встретиться на следующий день, 27 августа, после того как Харламов потренируется и решит все дела в армейском клубе. Встречу назначили в ресторане «Советский» на Ленинградке. Там Хитаров должен был пообщаться с тремя друзьями: один из них приехал в отпуск из Алжира, двое других - этнические греки, уехавшие из СССР на постоянное место жительства в Грецию, приехали на побывку в Москву. Все трое жили предвкушением встречи с великим Харламовым.

На следующий день в обед все четверо приехали в «Советский». Стол ломился от яств. На пороге швейцар был предупрежден о скором приезде Харламова. Его не было час, два. Тогда Хитаров позвонил одному своему приятелю: узнать, не объявлялся ли Харламов; может быть, он перепутал ресторан и вместо «Советского» поехал к тому в «Баку».

«А ты что, ничего не знаешь? - ответил Хитарову товарищ. - Вся Москва только об этом и говорит. Валера несколько часов назад погиб со своей женой Ирой в автокатастрофе, выезжая с дачи».

…События разворачивались следующим образом. Валерий Борисович встретил жену с сыном в аэропорту, завез их на квартиру, чтобы они переоделись. Затем с сыном приехал к Татьяне на аэровокзал. Здесь они вместе пообедали, и Валерий купил в местном магазине сестре сумочку, которая ей понравилась. Договорились, что 27-го, после того как порешает все дела в ЦСКА, он заедет к ней, чтобы забрать племянника из детского лагеря в Кубинке. А 28 августа он должен был встретить маму, которая возвращалась в Москву из Испании.

Расставшись с сестрой, он повез на «Волге» жену и сына на дачу, где их ждали теща и маленькая Бегонита. «Эту дачу в Покровке, перед Клином, на границе Московской области, теща Валеры получила по наследству. Ехать туда надо было через переезд. Дорога до Ленинградки в несколько километров тогда была сплошная щебенка. Дачка была шесть соток, огород», - вспоминал Михаил Туманов.

Темнело. Перекусили. Собрались спать, завтра нужно было рано вставать. За день до смерти, по воспоминаниям соседей, Валерий Харламов был гладко выбрит и лицо его было очень бледное.

«Если Ирина спала как сурок, то Валера не мог спать. Ворочался, просыпался каждый час. Я подумала, что с ним что-то случилось. Утром Ира сказала мне: ты не задавай ему лишних вопросов, его не взяли в Канаду, - вспоминала теща хоккеиста Нина Смирнова в интервью для фильма о Валерии Харламове. - Тогда я и подумала, что он, наверное, на почве этого так беспокойно спит. Ночь прошла. Утром они встали, позавтракали. Ира сказала: “Я поведу машину”. Я тут же ответила: “Валера, ни в коем случае не давай ей машину”. Харламов сказал: “Нет-нет, я не дам, потому что мне нужно их (Ирину и ее двоюродного брата) еще развезти по домам”. Я пожелала им счастливого пути, и они уехали».84

Утром в Подмосковье зарядил дождь. Хотя на дворе стоял август, дождь был по-осеннему холодным. Как оказалось, в пути Ирина все-таки выпросила у мужа разрешение порулить и пересела за руль. Когда именно это произошло, неизвестно. Предполагали, что не выспавшийся Валерий поменялся местами с супругой после того, как вырулил с щебенки на Ленинградское шоссе. По-другому считали, что это случилось раньше, сразу после того как машина скрылась за поворотом от взора ее матери. В любом случае на Ленинградке «Волгу» вела уже супруга хоккеиста.

«Валера не разрешал ей водить. У нее-то и практики вождения никакой не было. Более того, Валера говорил нам: если увидите, что она за рулем, сразу же сообщайте мне. В то утро он отдал ей руль. Видимо, потому, что у него была такая сильная депрессия, что ему было все равно. К тому же не выспался», - полагает Татьяна Харламова.

Говорили, что харламовская «Волга» на мокром от утреннего дождя шоссе шла, дескать, с приличной скоростью - около 100 километров в час. Но знавшие Ирину люди утверждают, что она вряд ли могла выжимать более 70 километров в час на мокром и скользком шоссе, тем более на «Волге», на которой почти не ездила. Впоследствии это подтвердит милицейская экспертиза. Машина в момент столкновения двигалась со скоростью 60 с небольшим километров в час.

Как говорили эксперты, скорее всего, Валерий на переднем сиденье и двоюродный брат Ирины Сергей, который недавно вернулся из армии, заснули. Если так, то великий хоккеист встретил свою смерть во сне, так и не поняв, что произошло. Говорят, что это удел счастливых людей, помеченных Господом. Не всякому дано такое.

Двигаясь по практически пустому Ленинградскому шоссе, Ирина Харламова увидела знак «Ведутся дорожные работы» и стоящие впереди дорожные ограждения. Куда поворачивать на такой скорости? Она решила обогнуть препятствие.

«Волгу» резко крутануло. На злосчастном мокром асфальте, не так давно уложенном дорожными рабочими, машину завертело, закружило волчком. Всё произошло в считанные мгновения. «00-17 ММБ» вынесло на встречку. Судя по всему, Харламов в этот момент очнулся, эксперты зафиксируют, что его левая рука была протянута к рулю. Значит, хотел помочь жене вырулить…

И откуда в такую рань здесь взялся этот грузовик, как оказалось позже, тяжелый, доверху набитый запчастями? Парень, сидевший за рулем ЗИЛа, понял: столкновение с потерявшей управление «Волгой» неминуемо. Он выкрутил руль вправо, пытаясь уйти на обочину. Поздно: «Волга» с номерами 00-17 ММБ уже летела на груженую и оттого менее маневренную махину. Ударилась в грузовик боком и покатилась в кювет.

Скрежет железа, жуткий тупой удар и звон стекол. Женщина вылетела через лобовое стекло. «Волгу» сжало, искорежило, металл смяло, перемололо, раскочевряжило. Всё. В таких катастрофах выживших нет. Удар, как потом установили сотрудники ГАИ, пришелся на «Волгу» сзади - туда, где сидел двоюродный брат Ирины. Харламова ударило в затылок. А его жену выбросило из кабины. Она лежала на асфальте и была жива еще около десяти минут. Задала лишь один вопрос: «Как Валера?» И скончалась.

Через несколько секунд водитель ЗИЛа выбежит из кабины. Ужас. Дикий ужас овладеет им после того, как в пассажире на переднем сиденье он признает народного любимца, Валерия Борисовича Харламова. Уже не дышавшего, ушедшего в мир иной.

Об этом и других деталях позже рассказал сотрудник ГАИ Лев Максимович: «Когда я осмотрелся на месте происшествия, то почти сразу в деталях понял, что произошло. Всё застыло, будто на фотографии: Харламов, как живой, сидел на переднем сиденье пассажира, руку протянул в сторону руля. Наверное, в последний момент он пытался помочь жене справиться с управлением. Его жена Ирина лежала в кювете и еще была жива. “Скорая” стояла рядом. Врач суетился с ватными тампонами, пытаясь спасти ей жизнь. Двоюродный брат Ирины, сидевший на заднем сиденье, погиб на месте».85

Смерть семьи Харламовых, как потом писали, стала «во многом цепью случайных совпадений». За день до аварии на этом участке меняли асфальт. В месте, где заканчивалось новое покрытие, образовался своеобразный выступ, кто говорит, высотой пять, кто семь сантиметров, который и стал причиной трагедии. Как позже сухо напишут эксперты, «жена Харламова была неопытным водителем и, наскочив на кочку, потеряла управление». Машину закрутило на шоссе, и она столкнулась с ЗИЛом, который шел навстречу.

Скорее всего, они бы выжили, если бы были пристегнуты. Но смерть, как известно, не признает сослагательного наклонения. Вдобавок грузовик, как назло, был до отказа набит запчастями. Этот тяжелый балласт усилил и без того мощный удар. Да и скользкий асфальт, словно нарочно, не оставил шансов на спасение, «выплюнув» машину в кювет. «Новое покрытие, на которое попала “Волга”, во время жары было скользким, как лед…» - напишут позже.

Спустя час о трагедии узнает вся Москва. Эту информацию корреспонденту ТАСС подтвердят в столичной ГАИ. А немногим позже мировые ленты новостей «прошьет молния» из Страны Советов: «Как сообщил ТАСС, в автокатастрофе под Москвой сегодня утром погибли знаменитый хоккеист Валерий Харламов и его жена. У них остались двое маленьких детей - сын и дочь».

«Сколько раз мы говорили Валере - не давай ей рулить. Ей говорил я лично: Ира, у тебя слабое зрение, ты носишь очки. Не дай бог, в пути упадут. К тому же вождение не так безопасно, а у тебя двое маленьких детей. Всё так и произошло, - вздыхает Георгий Хитаров. - Она в ответ вставала в позу. Дескать, смотрите, Сусанна Мальцева вон как машину водит. Таня Михайлова водит, супруга Цыганкова Ольга ездит; все ездят, чем я хуже?»

«Я проводил тренировку в команде СКА Ленинград. Пришла депеша от дежурного по клубу, что трагически погиб Валерка. Я собрал команду, объявил своим помощникам, чтобы они сами проводили тренировку. И тут же выехал в Москву. Потом мне уже рассказали, что и как произошло. Она была за рулем. С дачи выезжал он. На трассе уже сидела она. Она не умела водить. Вот и всё. Так и произошла трагедия. Если бы он сидел за рулем, то трагедии не произошло бы», - признался в беседе Борис Михайлов.

«Перед его смертью я уехал в Голландию в рейс. Я тогда работал в “Совтрансавто” и был в тот момент за границей. Мне, найдя телефоны через руководителей, позвонил Геннадий Цыганков. По радио в Европе еще ничего не сообщалось. Гена был немногословен: “Так и так, крепись, Миша, случилась такая трагедия!” Но я никак не мог вырваться, не мог успеть - таможенные дела; бросить машину я тоже не имел права, времена были такие. Я приехал уже после, всё узнавал по слухам, - вспоминал Михаил Туманов. - Как я понял, в результате сильного дождя, который прошел накануне, у “Волги” намокли колодки. Асфальт на Ленинградском шоссе, по которому двигалась машина, был скользкий, как каток. При резком торможении случился резкий занос. И Ирина не смогла справиться с управлением. Тем более что стаж езды на “Волге” у нее был маленьким, да и водить она училась на другой машине, на “москвиче”».

В то роковое утро дети Харламовых остались на даче. Остались живы. Остались сиротами.

«27 августа утром позвонила Татьяна Михайлова и говорит: “Быстро приезжай ко мне. Валера разбился. Приезжай скорее”, - вспоминала Татьяна Харламова. - Вылетаю из дома. Как назло, ни троллейбуса, ни автобуса, ни такси. Нашла частника. Вся реву. Не верится, что произошло. Водитель спрашивает, что у меня случилось. Отвечаю, что у меня брат разбился. Приезжаю к Татьяне домой, а там ее младший сын говорит мне: “Тетя Таня, а они уже уехали в морг на опознание. Вы сидите здесь и ждите”. Я ждала, потом позвонила из морга Татьяна и сказала одну фразу: “Да, это Валера”. Потом по радио пошла информация сразу же. Потом папа пришел, мы все приехали домой. А на следующий день должна была приехать мама».86

Игравшие на Кубке Канады хоккеисты сборной СССР, среди которых были близкие друзья Валерия Борисовича (да что говорить: он был многолетним любимцем и душой сборной), не смогли приехать на похороны. Оттого им было особенно обидно. И очень, очень горько. Они не смогли отдать последний долг тому, кого так уважали и любили, не смогли кинуть на его могилу, как это положено, горсть земли.

По признанию Александра Мальцева, известие о гибели Харламова стало для него «страшнейшим ударом», от которого он не мог оправиться годы. «В аэропорту Виннипега подошел к нам шведский судья и сказал, что погиб Харламов. Я понял, что потерял родную душу. Валерка Харламов был настолько любим всеми, что когда в Северной Америке объявили минуту молчания по Валерию, то, думаю, почтить его память встали вся Канада и Соединенные Штаты… Самого близкого друга судьба у меня отняла. Если бы жив был сейчас Валера, совсем бы по-другому всё сложилось. Его мне никто заменить так и не смог…»

О своем друге Александр Николаевич вспоминает часто. В эти минуты в его глазах видна боль утраты, которая не стихла, несмотря на прожитые годы. Мальцев оживляется, когда его просят рассказать о счастливых днях, проведенных с Харламовым, когда о его друге говорят теплые слова. В 1999 году, на банкете в честь пятидесятилетия Мальцева, знаменитый «голос Лужников», диктор Валентин Валентинов, когда до него дошла очередь поздравлять юбиляра, произнес фразу, которую он часто произносил во время игр сборной СССР. «Я встал и как можно торжественнее сказал: “С подачи Валерия Харламова, номер 17, шайбу забросил Александр Мальцев, номер 10”. Александр ко мне через весь зал побежал обниматься. Для него эти слова оказались лучшим подарком», - вспоминал Валентин Валентинов, ушедший из жизни в июле 2014 года.

Игроки советской команды поначалу не поверили информации о смерти любимца сборной, воспринимали ее как провокацию. Но портрет Харламова, обрамленный черной траурной лентой, показывали в новостях по телевизору, когда игроки сборной заселились в гостиницу Виннипега. Руководитель советской делегации Борис Майоров прямо со стойки регистрации в гостинице позвонил в Москву. И по его побелевшему вмиг лицу хоккеисты сборной СССР поняли, что действительно случилось непоправимое.

«В Канаду мы почти два дня добирались на перекладных. Прилетели в Виннипег, там была ночь, мы отсыпались. Утром, когда включили телевизор, в сообщениях новостей стали появляться фотографии Валеры в черной рамке. Тогда никто по-английски особо не говорил. Мы не понимали, что происходит. Все сбежались вниз в холл гостиницы. Потом кто-то пришел и сказал, что произошла такая трагедия. Начался шум. Мы сказали руководству, что полетим обратно в Москву на похороны. Начальник делегации из ЦК, инструктор, который дозвонился домой, сказал, что в ближайшее время состоится собрание команды, - вспоминал в беседе Вячеслав Фетисов. - В итоге нас убедили в том, что мы не успеем добраться на похороны. Не верилось, что такое произошло. Только вчера он был рядом с нами, и… вдруг его больше нет. Когда мы вышли со стадиона в Канаде, много людей подходило к нам, все выражали соболезнования и все повторяли имя Харламова. Только когда мы прилетели в Москву и пришли на его могилу, только тогда я осознал, что Валерия Борисовича нет с нами. Не хотелось верить в это до последней минуты, но это была горькая правда. Это был шок. Это была потеря друга».

«В тот вечер мы должны были играть товарищеский матч с канадцами. Мы идем в Виннипеге, по дороге канадцы говорят: “У вас там трагедия в России”. Мы с удивлением спрашиваем: “Что такое случилось?” Они нам в ответ: “Харламов погиб”. Мы опешили. Вечером по всем канадским программам показали, как Харламов забивает голы канадцам, рассказали о нем. Для каждого из нас была личной трагедией потеря Валеры. Вечером мы хотели отменить матч, но канадцы сказали, что нельзя, так как на трибунах уже собрался народ. Все вышли на лед в черных повязках, была объявлена минута молчания о Харламове. Не только мы, но и все канадцы опустили головы», - вспоминал Владислав Третьяк.87

«Надо было видеть лица наших хоккеистов, когда они склонились над газетой с некрологом, пришедшей с Родины в Виннипег. С такими лицами не принимают жизненные невзгоды. С такими лицами не переживают поражения в самых решающих матчах. Такие лица бывают лишь тогда, когда приходит беда», - писал Юрий Цыбанев, в ту пору обозреватель газеты «Футбол-хоккей», освещавший Кубок Канады.88

По воспоминаниям обозревателя, эта трагическая новость не оставила равнодушными и жителей различных уголков Страны кленового листа. «Как же так?.. Харламов… Когда пришла весть о его гибели, все заботы и дела жителей Гладстоуна отошли на второй план. Проходишь мимо людей в магазине, на улице - и слышишь только одно: Харламов… Харламов», - сказал Цыбаневу в виннипегском пресс-центре главный редактор местной газеты Моррисон.

После трагедии много говорили о Харламове и в НХЛ: тренер канадской сборной Скотти Боумен, защитник Ларри Робинсон, нападающий Боб Гейни. Боумен, один из самых известных тренеров в истории заокеанского хоккея, признался: «Я думаю, что любой тренер, имея в своей команде Харламова, был бы просто обязан создать с ним первоклассное звено. Харламов - на редкость широкая хоккейная личность». «Защитникам обычно помогает изучение приемов того или иного форварда. Против Харламова это бы не помогло. Он не был во власти какой-либо устоявшейся манеры игры. Он был в хоккее исключительно свободен и предприимчив», - признался столп канадской обороны Ларри Робинсон. «Если б я умел половину того, что мог делать Харламов, мое имя звучало бы на каждом шагу. Утром, днем и вечером», - еще более трогательно сказал о Валерии Харламове Боб Гейни. «Как же было канадцам не преклониться перед Харламовым, если в ускорившемся хоккее высшего разряда они оказались не в силах сберечь вечную ценность и красоту индивидуального мастерства?! Даже они, превыше всего ставящие личную предприимчивость в игре», - констатировал Юрий Цыбанев.89

Когда в апреле 2014 года в разговоре с Мальцевым о гибели Харламова (прошло уже 33 года!) я упомянул фамилию Виктора Тихонова, Мальцев еле сдержался, чтобы не выругаться. Я понял, что задел Александра Николаевича за живое. Разбередил ту самую боль, что прячется где-то глубоко-глубоко в душе. И не только у него. И предательски ранит, когда о ней вспоминают. А Мальцев повторил фразу тренера сборной СССР и ЦСКА Виктора Тихонова, которую ранее цитировал в одном из интервью. От которой Мальцев и его товарищи в Канаде 1981 года, Третьяк, Васильев, пришедшие к Тихонову с просьбой отпустить их на похороны друга, пребывали в состоянии шока. Дескать, «пришел один Харламов, придут и другие, такие же как он». Не отпустил их Тихонов, хотя игроки буквально умоляли наставника сборной дать возможность проститься с лучшим другом. Готовы были лететь в Москву за свой счет первым рейсом, подсобили бы канадцы. Готовы были сразу же после похорон вернуться обратно на Кубок Канады. Тихонов был непреклонен.

«Мы пришли к Тихонову и за свой счет попросились полететь в Москву на похороны. Тихонов нам категорически запретил делать это. Собрались все ребята, помянули, выпили по сто грамм водки. Все мы ополчились на Тихонова. Во-первых, ты виновник того, что Харлама не взял. Если бы он поехал, то не было бы этой жуткой аварии и такого горя у нас. Во-вторых, то, что не отпустил нас на похороны. После 1972 года Валера сделал в Канаде революцию в хоккее. Он был там популярен, как национальный герой», - с горечью вспоминал Александр Мальцев.

Игроки для этого тренера были «материалом» для выполнения «важной государственной задачи». Не раз приходилось слышать о том, что больше всего Тихонов любил… своего пуделя, находившегося с ним даже на армейской базе. «А кого мне еще любить? Игроков? Совсем не обязательно», - подтверждал эти слова в одном нашумевшем интервью сам Тихонов.90

Как говорится, без комментариев…

Правда, в Канаде 1981 года Мальцеву Тихонов сделал «поблажку». Видя его состояние, не поставил его на товарищеский матч перед Кубком Канады против канадцев, который проводился 29 августа. Зато Третьяка с Васильевым заставил выйти на лед: дескать, «перетерпят».

После одного из матчей на этом турнире в раздевалку советской команды зашел легендарный Бобби Халл. В руках он держал букет красных гвоздик. «Я знаю, что красные гвоздики были любимыми цветами Валерия Харламова. Пожалуйста, возьмите их и поклонитесь от имени всей Канады великому Хоккеисту и Человеку», - попросил он.

На Кубке Канады 1981 года хоккеисты сборной играли за двоих: за себя и за Валерия Харламова. Можно только представить, насколько тяжело им давались эти матчи. Когда каждую секунду жгла боль невосполнимой утраты, когда постоянно терзала мысль о том, что они не могут отдать последнюю дань памяти другу и товарищу в Москве, а должны в эти дни находиться далеко за океаном.

Обстановка в рядах сборной СССР действительно была гнетущей. Особенно тяжело приходилось тем, кто играл с Валерием Харламовым в сборной и клубе много лет, для кого он стал другом и братом. «Прошло уже три десятилетия, а в памяти до сих пор события тех дней. И главное, вопрос: почему это случилось так внезапно? Не после какой-то болезни, а вот так оборвалась жизнь одного из лучших наших спортсменов, нашего друга», - вспоминал Борис Михайлов.

Игроки тогда, в Канаде, провели свое, отдельное от тренеров и руководителей делегации собрание. «Валерка Васильев, капитан команды, все ребята сказали, что победу нужно посвятить памяти Валерия Борисовича. Мы поклялись, что будем биться до последнего и постараемся выиграть Кубок Канады, который он сам хотел выиграть. Перед финалом мы собрались еще раз, все вместе, без руководства, без тренеров и сказали, что мы всё сделаем, чтобы выиграть финальный матч у Канады», - признался Вячеслав Фетисов.

Сборная СССР действительно выиграла Кубок Канады. Да еще как! Не оставив в финале камня на камне от канадцев (8:1) и посвятив эту победу памяти Валерия Харламова. По приезде в Москву игроки ЦСКА и сборной побывали и у родителей Валерия, и на кладбище. «По прилете в Москву из Канады нас встречали жены и родственники. Мы сели в автобус и прямо из аэропорта поехали на Кунцевское кладбище. В его гибель не верилось до последнего, но когда уже мы пришли на могилу, то поняли, что ни Валеры, ни Иры больше не будет», - вспоминал в беседе Вячеслав Фетисов.

Похороны Валерия Харламова и его жены состоялись 31 августа 1981 года на Кунцевском кладбище. Организацию похорон полностью взял на себя хоккейный клуб ЦСКА. Сначала великого хоккеиста было решено похоронить на Ваганьковском кладбище, куда ушло соответствующее письмо из Московского горисполкома. На Ваганьковское с письмом в руках приехал ответственный «партийный товарищ» и абсолютно бестолково выбрал участок в дальней, у забора, тогда еще неосвоенной, части кладбища. Когда друзья хоккеиста приехали посмотреть на участок, то сразу же отказались: к месту погребения было попросту трудно пройти. «Приехали бы вы раньше этого кадра, я, конечно бы, выделил лучший участок, поближе к могиле Высоцкого, но сейчас не могу, разнарядка уже утверждена», - развел руками директор кладбища. В результате было принято решение похоронить великого хоккеиста на Кунцевском кладбище столицы.

О том, что ее единственный сын погиб, всё еще не знала мама хоккеиста. Бегоня в тот момент как раз возвращалась из Испании на поезде. (Как говорит Татьяна Харламова, ее мама терпеть не могла самолеты.) Машинист состава, получив известие о гибели хоккеиста и предупрежденный о том, что в поезде едет мать Харламова, отключил радио. У Бегони было слабое сердце, и надо было сделать так, чтобы она не узнала о смерти сына раньше того, как скорбную весть донесут до нее родные. Хотя о гибели Харламова к тому времени знал уже весь мир.

Приехав на вокзал, Бегоня увидела много друзей и близких сына. Неожиданно много для ее встречи. На вокзал приехал даже Амиран Ильич, директор знаменитого ресторана в Тарасовке, где любил ужинать Валерий Харламов после игр. Но на перроне почему-то не было ее мужа. И не было Валеры, который неизменно встречал ее из любых поездок, когда был в Москве. (Его отпускали по такому случаю и Тарасов, и Локтев, знавшие, что мама - это святое. Однажды не отпустил Тихонов, и Валерий даже ушел в «самоволку».) А тут сына не было… Наверное, улетел в Канаду, подумала мама. «Что такое, почему вас здесь так много?» - занервничала Бегоня. Георгий Хитаров отвел глаза в сторону и ответил что-то по поводу приза лучшему игроку, который Валерий получил в Италии. Дескать, народ пришел приветствовать маму выдающегося хоккеиста. Но материнское сердце уже почувствовало неладное. Тем более что друзья хоккеиста попросили «скорую» сопроводить встречающих от вокзала до дома. Врачи во главе с армейским доктором Силиным караулили неподалеку.

Когда Бегоня приехала домой, то спросила у мужа, почему он такой подавленный. Борис Сергеевич ответил, что у него болит спина, радикулит, вспоминал Георгий Хитаров. В этот момент Татьяна Харламова ушла в ванную и начала рыдать. Бегоня моментально всё поняла: «Что с моим сыном?» Тогда ей сказали правду: Валера разбился насмерть, возвращаясь с дачи тещи. Матери стало плохо с сердцем, появились врачи. Бегоня присела на стул. Ей сразу сделали укол успокоительного.

«Не может быть. Валера знал эту дорогу от и до, как свои пять пальцев. Мой сын знал там все ямки и кочки. Его убили. Его кто-то убил», - тяжело выдохнула мама хоккеиста, еще не зная, что за рулем в тот роковой час находился не ее сын, а невестка. Чуть позже она вспомнит о «мистическом» подарке на свадьбу в виде статуи-постамента, о котором она говорила Туманову. О том, что Харламов постоянно говорил: «Тлидцать тли». Вот и «нагадал», получается. Ушел в 33 года…

Вспомнят еще об одном «гадании». Ирина Смирнова, которая тогда училась в школе, однажды поехала с подругами на пикник. По дороге к ней неожиданно подошла цыганка и предложила ей погадать. Девушка согласилась. Цыганка сказала ей, что она выйдет замуж за известного человека. «Ты будешь жить счастливо, но проживешь мало, всего двадцать пять лет», - сказала гадалка на прощание. Ирина все время помнила о предсказании цыганки. Когда праздновали ее 25-летие, она встала из-за стола и сказала: «Вот видите, мне нагадали 25 лет, а я жива». Через несколько месяцев она погибнет.91

«Валерка часто произносил фразы, которые словно вертелись вокруг числа 30. Как те самые тридцать три. Однажды нас Тарасов собрал и сказал, что завтра предстоит тяжелая утренняя тренировка. А у нас в тот день вечером было мероприятие, день рождения чей-то в ресторане договорились отметить. Мы, понятно, тарасовскому решению не обрадовались. Валера улыбнулся и сказал: “Да ладно, чего грустить. Всё в порядке. Доживем до тридцати, а там будь, что будет”. Произнес это со вздохом. Словно отмерил эти тридцать лет, как какой-то рубеж. Я потом много раз вспоминал после трагедии эти слова. Словно он знал что-то. Словно хотел от жизни взять всё. И хоккей, и всё остальное. Испанский весь был. И в игре. И в жизни. Не знаю, как лучше это объяснить», - признавался в беседе Владимир Лутченко.

О смерти своего товарища Александр Гусев узнал в тот же день, приехав в Москву из Ленинграда, где учился на дневном отделении Ленинградского военного института физической культуры. «После ЦСКА меня туда отправили, и там я шесть лет в форме ходил. Надо было служить. И я здесь уже догуливал отпуск. Еду с дачи на машине в Москву, заехал на станцию техобслуживания, у нас в Пушкине была. И гаишники говорят: “Ты знаешь, что Валерка разбился”. Я поехал сразу в ЦСКА. Володька Лутченко стоит и говорит: “Уже заказали гроб, 30-го или 31-го похороны”. Это был шок», - вспоминал Александр Гусев.

Народу всё прибывало. Сплелось всё воедино, слились потоки слез, переливаясь в огромное, да простит меня читатель, «море горя». И сама эта нелепая гибель в расцвете сил, и то, что ушел любимый Валера, Валерочка так рано и так несправедливо… Действительно, народный любимец, которому бы жить да радовать людей своим искрометным даром.

«На территории армейского Дворца спорта всё битком было заполонено людьми, многие из них плакали. Мы, армейцы, были в военной форме. Это было невыносимое чувство. Михайлов, Петров, Лутченко несли гроб Валеры. Я нес венок. Больнее всего было смотреть на его маму. Это был шок. Боль потери чувствовалась годы. Мы об этом много говорили. Если бы он поехал в Канаду, тогда бы мог остаться жить. Но это судьба. Я не из тех, кто эту тему поддерживает. Харламов - это человек уникальный. И потеря его была очень тяжелой», - вспоминал Сергей Гимаев.