Гурджиев 4 путь. Что такое Четвёртый Путь. Институт гармонического развития человека

Подготавливая эту статью, я прочел несколько книг мистика и психолога Георгия Гурджиева и его ученика Петра Успенского:

Георгий Гурджиев. "Беседы с учениками", "Взгляды из реального мира";

Петр Успенский. "Психология возможной эволюции человека", "В поисках чудесного Фрагменты неизвестного учения".

За основу я взял последнее из этих произведений.

Я почти полностью убрал в исходных текстах разные мистические моменты. Остальное – это в основном разного рода психологические фрагменты, частично известные мне по другим источникам или из собственного опыта . Например, очень много говорится о том, что человек – это машина, с которой что-то происходит, и требуется изрядное усилие, чтобы понять, что конкретно имеется в виду. Поэтому для облегчения этого понимания я предлагаю сначала ознакомиться с фрагментом на эту же тему "МЫ – АВТОМАТЫ?" из книги Владимира Леви "ИСКУССТВО БЫТЬ СОБОЙ":

"Можно сказать, что мы живем насильственной жизнью: так мало зависит от нашей воли то главное, что поддерживает наше существование.

Нас заставляет жить и дает возможность сознавать свою жизнь биохимическая машина организма: все эти триллионы клеток, составляющие наше тело, что-то усваивают и выделяют, расщепляют и синтезируют абсолютно без нашего ведома и непрестанно ставят нас перед свершившимся фактом, который и есть мы. Не спрашивая наших пожеланий, работают почки, печень и селезенка, молчаливо обновляет кровь костный мозг, сосредоточенно бьется сердце... Каждый волосок живет своей жизнью... Не наша воля запускает в ход этот агрегат и не наша, за немногими исключениями, останавливает.

Но этого мало. В самом сознании – масса от него не зависящего. Со-знание... Это несметное множество межлюдских шаблонов, которые, впечатываясь в мозг, производят чувства и побуждения, мысли и суждения, решения и поступки – а мы их считаем своими. Существует ли что-либо свое, кроме новых сочетаний из уже имеющегося и усвоенного?

Но автомат, осознавший свою автоматичность, перестает быть просто автоматом. Когда он проникает в суть и связь вещей, когда ясно видит причинно-следственные цепочки, появляется возможность рассчитывать. Дальнейшее – только за правильным сочетанием действий, и вот уже можно творить".

Второй не простой, на мой взгляд, предмет изложения представлений Гурджиева – это утверждения о множественности нашего "я", о том, что единство "я" лишь кажущееся, а на самом деле в нас живут сотни или тысячи разных "я". Насчет сотен и тысяч это, пожалуй, Гурджиеву лучше знать, но по своему опыту скажу, что десятка полтора таких "я" действительно можно насчитать. И ведут они себя весьма схожим образом, как ведут себя люди в коллективе. В какой-то мере это не новость для того, кто склонен анализировать свои действия и чувства. Но по-настоящему это можно заметить только отвлекшись от обычного течения своей жизни и понаблюдав себя со стороны. Для этого нужна практика изменения своего внутреннего поведения , в результате которой приобретается новый опыт, без которого в этом сообщении вы можете не найти ничего, кроме кучи каких-то слов. Эту истину хорошо передает восточная мудрость: "Человек, съевший горчичное зернышко, знает о вкусе горчицы больше, чем тот, кто видел слона, нагруженного горчичным зерном". Кстати, именно так, на мой взгляд, надо понимать один из главных и трудно усваиваемых учениками Гурджиева тезисов о необходимости синхронного развития линии знания и линии бытия. Настоящее знание возможно только при его опоре на конкретный опыт измененного бытия.

Основной момент – это цель пути. Гурджиев, похоже, ставил целью совершенствование человека, но Успенский, судя по названию его книги, ставил целью поиск чудесного. Возможно, по этой причине Успенский отошел от Гурджиева после четырех лет ученичества. Гурджиев, по свидетельству Успенского, действительно мог творить так называемые "чудеса", но были ли они проявлением его собственных свойств или результатом привлечения каких-то сторонних сил – не известно.

Гурджиев говорит о четырех путях обретения необычных свойств: путь факира, путь монаха, путь йогина и четвертый путь.

Путь факира – это путь самоистязания, борьбы с физическим телом. Человек, в большинстве случаев, становится факиром не потому, что понимает возможности и результаты этого пути; он становится факиром из-за религиозного чувства

Путь монаха – это путь веры, путь религиозного чувства, религиозной жертвы.

Третий путь - это путь йогина, путь знания, путь ума. Он должен добиться власти над телом и над, эмоциями.

Но все эти пути - путь факира, путь монаха и путь йогина - имеют одну общую черту. Все они начинают с самой трудной вещи, с полного изменения жизни, с отречения от мирского.

Четвертый путь не требует уединения в пустыне, не требует от человека, чтобы тот оставил все, чем жил раньше, отказался от всего.

Но и четвертый путь тоже требует жертв:

"Чем более мы видели и уясняли сложность и разнообразие методов работы над собой, тем яснее становились трудности пути. Каждый новый шаг требовал усилий. Возможность чего-то достичь казалась столь незначительной по сравнению с трудностями, что многие из нас вообще утратили желание совершать какие бы то ни было усилия.

Это был неизбежный этап, через который проходит каждый человек, пока не научится понимать, что бесполезно думать о возможности или невозможности великих достижений в будущем, что человеку надо ценить то, что он имеет сегодня, не думая о завтрашних приобретениях".

"Когда человек придет к заключению, что он не может и не хочет жить так, как он жил до сих пор, когда он по-настоящему увидит все то, из чего состоит его жизнь, когда он решит работать, он должен быть правдивым по отношению к себе, чтобы не попасть в еще худшее положение. Человек никогда не сможет отказаться от всего, да от него этого и не потребуют. Но ему надо точно определить, чем он намерен пожертвовать, и впоследствии не торговаться".

Гурджиев это проиллюстрировал армянской сказкой о волке и овцах:

"Жил как-то волк; он растерзал множество овец и поверг в смятение и слезы многих людей. Наконец, не знаю почему, он почувствовал вдруг угрызения совести и стал раскаиваться в своей жизни; он решил измениться и более не убивать овец.

Чтобы все было серьезным, он отправился к священнику и попросил его отслужить благодарственный молебен.

Священник начал службу, а волк стоял и плакал в церкви. Служба была длинная. Волку случилось зарезать немало овец и у священника; поэтому священник со всей серьезностью молился о том, чтобы волк изменился. Но вдруг волк выглянул в окошко и увидел, что овец гонят домой. Он начал переминаться с ноги на ногу; а священник все молится, и молитве не видно конца.

Наконец волк не выдержал и зарычал:

Кончай, поп! А то всех овец домой загонят и оставят меня без ужина!

Эта сказка очень хороша, потому что великолепно описывает человека. Он готов пожертвовать всем; но вскоре выясняется, что сегодняшний обед – это совсем другое дело. Человек всегда желает начинать с чего-то большого. Но это невозможно: выбирать не из чего; мы должны начинать с вещей и дел сегодняшнего дня."

Итак, нужен ли вам, читателям, этот четвертый путь взамен обычно безалаберной жизни – это еще не факт. Достигнете ли на этом пути каких-то ожидаемых вами результатов – тоже не факт. Но какой-то новый опыт вы получите несомненно, если измените свое поведение и реально будете следовать выбранному пути.

Я возвратился в Россию в ноябре 1914 года после довольно длительного путешествия по Египту, Цейлону и Индии. Среди людей, которых я встретил на моих чтениях в Москве, оказалось двое, музыкант и скульптор, которые вскоре сообщили мне, что в Москве есть группа, где занимаются различными "оккультными" исследованиями и экспериментами под руководством некоего Гурджиева, кавказского грека.

Первая встреча с Гурджиевым совершенно перевернула мое мнение о нем и о том, чего я мог бы от него ожидать. Не помню, как началась наша беседа; вероятно, мы заговорили об Индии, эзотеризме и школах йоги.

Меня очень интересует, - спросил я. - Есть вещества, которые йогины применяют для того, чтобы вызвать особые состояния сознания, которые делают "магию" возможной?

Да, - сказал Гурджиев, - во многих случаях эти вещества используют для самоизучения, для того, чтобы заглянуть вперед, чтобы лучше узнать свои возможности, узнать предварительно, "заранее", чего им удастся достичь в будущем, после продолжительной работы. Когда человек видит и убеждается в том, что усвоенное им теоретически существует и в действительности, тогда он работает сознательно; он знает, куда идет. Иногда это самый легкий способ убедиться в реальном существовании тех возможностей, которые человек лишь подозревает в себе.

Назавтра я сидел в том самом кафе, где впервые встретил Гурджиева.

Я хочу, чтобы вы поняли, - сказал Гурджиев. Посмотрите, все эти люди, которых вы видите, - и он указал на улицу. - Все это просто машины и ничего более.

Пусть так, но может ли человек перестать быть машиной? - задал я вопрос.

А! В этом-то и дело, - ответил Гурджиев. - Если бы вы почаще задавали такие вопросы, мы, возможно, достигли бы в наших беседах какого-то результата. Можно перестать быть машиной, но для этого необходимо прежде всего знать машину. Машина, настоящая машина, не знает и не может знать себя. А машина, которая знает себя, уже не машина; по крайней мере, не та машина, какой она была раньше. Она начинает проявлять ответственность за свои действия.

Во время одной из наших бесед я спросил Гурджиева:

Как, по вашему мнению, лучше всего подготовиться к изучению вашего метода? Полезно ли, например, изучать так называемую "оккультную" и "мистическую" литературу?

Говоря это, я имел в виду прежде всего "Таро" и литературу о нем.

Да, - сказал Гурджиев, - при помощи чтения можно найти многое. Возьмите, например, себя. Вы уже могли бы знать порядочно, если бы умели читать. Я хочу сказать, что если бы вы поняли все, что прочли за свою жизнь, вы бы уже знали то, чего сейчас ищете. Если бы вы понимали все, что написали в своей книге... я пришел бы к вам с поклоном и просил бы учить меня. Но вы не понимаете ни того, что читаете, ни того, что пишете. Вы даже не понимаете, что значит слово "понимать". Беда в том, что ни один человек ничего не знает хорошо. Все, что он знает, он знает кое-как, поверхностно.

Я спросил Гурджиева, что нужно делать, чтобы усвоить его учение.

Что делать? - спросил Гурджиев, как бы удивившись. Человек - это машина. Все его дела, поступки, слова, мысли, чувства, убеждения, мнения и привычки суть результаты внешних влияний, внешних впечатлений. Из себя самого человек не в состоянии произвести ни одной мысли, ни одного действия. Все, что он говорит, делает, думает, чувствует, все это случается. Человек не может что-то открыть, что-то придумать. Все это случается.

И никто не может ничего сделать?

Это другой вопрос. Для того, чтобы делать необходимо быть. А сначала необходимо понять, что это значит - быть. Это другой образ жизни. Затем человек должен научиться говорить правду. Это также кажется вам странным. Вы не понимаете, как можно учиться говорить правду. Вы думаете, что вполне достаточно решить поступать так. А я скажу вам, что люди сравнительно редко говорят обдуманную ложь. В большинстве случаев они считают, что говорят правду. И тем не менее, они все время лгут - и тогда, когда желают обмануть, и тогда, когда желают сказать правду. Они постоянно лгут и себе, и другим. Поэтому никто никогда не понимает ни себя, ни другого. Говорить правду - самая трудная вещь на свете; и для того, чтобы говорить правду, необходимо долго и много учиться. Одного желания здесь недостаточно. Чтобы говорить правду, нужно знать, что такое правда и что такое ложь - прежде всего, в самом себе. А знать это никто не желает.

Гурджиев часто возвращался к примеру "тюрьмы" и "побега из тюрьмы". Иногда он начинал с этого разговор, и тогда его излюбленным выражением было следующее: чтобы заключенный имел возможность бежать в любую минуту, он должен прежде всего понять, что он находится в тюрьме. В тюрме своих предрассудков, ложных мнений и страстей. До тех пор, пока он это не уяснит, пока считает себя свободным, у него нет никаких шансов. Никто не в состоянии помочь ему или освободить насильно, против его воли, наперекор желаниям. Если освобождение возможно, оно возможно только как результат огромного труда и усилий, прежде всего, сознательных усилий, направленных к определенной цели.

Гурджиев никогда не желал облегчать людям знакомство с его идеями. Наоборот, он считал, что только преодолевая затруднения, хотя бы случайные и не связанные с делом, люди смогут оценить эти идеи.

Люди не ценят того, что им легко достается, - сказал он. Сплавление, внутреннее единство приобретается благодаря "трению", благодаря борьбе между "да" и "нет", происходящей внутри человека. Если человек живет без внутренней борьбы, если с ним все случается без малейшего сопротивления, если он идет туда, куда его ведут влечения, или туда, куда дует ветер, он останется таким, каков есть.

Припоминаю, что в связи с беседами, проводившимися в группе учеников, меня поразил один факт. Многие люди слышали что-то совершенно иное, чем говорил Гурджиев: а другие обратили внимание лишь на второстепенные и несущественные замечания и запомнили их. От большинства слушателей ускользнули самые фундаментальные принципы того, что говорил Гурджиев. Он сказал мне, что лишь немногие задают вопросы по существу. Один из таких вопросов остался у меня в памяти:

Каким образом человек способен вызвать внутри себя борьбу между "да" и "нет"? - спросил кто-то.

Необходима жертва, - ответил Гурджиев. - Если вы ничем не жертвуете, вы ничего не приобретаете. И необходимо пожертвовать чем-то, в данный момент драгоценным, пожертвовать им надолго, пожертвовать многим. Но если же стабилизация достигнута, отречения, лишения и жертвы более не нужны. Тогда человек сам для себя закон.

Во время одного разговора с Гурджиевым в нашей группе - которая стала уже превращаться в постоянную - я спросил:

Если древнее знание сохранилось, если вообще существует знание, отличающееся от нашей науки и философии или даже превосходящее ее, почему же тогда оно так тщательно скрыто, почему не сделано общим достоянием? Почему люди, обладающие этим знанием, не желают, чтобы оно перешло в общий поток жизни ради лучшей, более успешной борьбы против обмана, зла и невежества?

Вероятно, такой вопрос возникает у каждого человека, который впервые знакомится с идеями эзотеризма.

Никто ничего и не скрывает; тут нет никакой тайны. Но приобретение или передача истинного знания требует огромного труда. Все существующие общеизвестные пути можно разделить на три категории:

1. Путь факира. 2. Путь монаха. 3. Путь йогина.

Путь факира - это путь борьбы с физическим телом. Это достигается посредством ужасных страданий, истязаний тела. Весь путь факира состоит из различных невероятно трудных упражнений. Факир или стоит, не двигаясь, в одном и том же положении целыми часами, днями, месяцами; или сидит с вытянутыми руками на голом камне под лучами солнца; или истязает себя огнем и т.п. Человек, в большинстве случаев, становится факиром не потому, что понимает возможности и результаты этого пути; он становится факиром из-за религиозного чувства

Второй путь - путь монаха. Это путь веры, путь религиозного чувства, религиозной жертвы. "Монахом" в полном смысле этого слова может стать только человек с очень сильными религиозными эмоциями и такими же сильными способностями религиозного воображения. Путь монаха также очень долог и труден. Монах тратит на борьбу с собой годы и десятилетия, подчиняя все эмоции одной, а именно, вере, и таким путем он развивает в себе единство, волю, властвующую над эмоциями.

Третий путь - это путь йогина, путь знания, путь ума. Путь йогина заключается в том, чтобы работать при помощи знания, развивая ум; но тело его и эмоции остаются неразвитыми; подобно факиру и монаху он не способен воспользоваться результатами своих достижений.

Но все эти пути - путь факира, путь монаха и путь йогина - имеют одну общую черту. Все они начинают с самой трудной вещи, с полного изменения жизни, с отречения от мирского. Человек должен оставить дом, семью, если она у него есть, отказаться от всех удовольствий, привязанностей и обязанностей жизни - и уйти в пустыню, в монастырь, в школу йоги. С первого дня, с первого шага на своем пути он должен умереть для мира; только таким образом он надеется достичь чего-нибудь на одном из трех путей."

И это положение было бы действительно безнадежным, если бы не существовал еще четвертый путь.

Четвертый путь не требует уединения в пустыне, не требует от человека, чтобы тот оставил все, чем жил раньше, отказался от всего. Можно работать на четвертом пути и следовать ему, пребывая в обычных условиях жизни, выполняя прежнюю работу, сохраняя прежние отношения с людьми, ни от чего не отказываясь, никого не покидая. Четвертый путь отличается от других путей и тем, что его главное требование к человеку - это требование понимания. Человек не должен делать ничего такого, чего он не понимает, за исключением какого-нибудь опыта под руководством и по наставлению учителя. Чем яснее понимает человек то, что делает, тем значительнее будут результат его усилий. Это фундаментальный принцип четвертого пути.

К началу ноября 1915 года у меня уже имелось общее представление о некоторых фундаментальных пунктах системы Гурджиева, касающихся человека.

Первым пунктом, на котором он делал упор, было отсутствие единства в человеке.

Величайшая ошибка, - говорил он, - думать, что человек всегда один и тот же. Человек никогда не бывает долго одним и тем же. Он постоянно изменяется; он редко остается неизменным даже в течение получаса. Вы удивитесь, обнаружив, какая толпа других лиц живет в одном человеке. Если вы научитесь наблюдать за ними, вам не нужно будет ходить в кинематограф."

Человек, каким мы его знаем, "человек-машина", который не в состоянии что-либо "делать", с которым и через которого все "случается", лишен постоянного и единого "я". Его "я" меняется так же быстро, как его мысли, чувства и настроения; и он совершает большую ошибку, считая себя всегда одним и тем же лицом; в действительности, он - всегда другая личность, не та, какой он был мгновение назад. Человек не имеет индивидуальности; у него нет единого большого Я. Человек расщеплен на множество мелких "я".

И каждое отдельное малое "я" может называть себя именем целого, действовать во имя целого, соглашаться или не соглашаться, давать обещания, принимать решения, с которыми придется иметь дело другому "я" или всему целому. Этим объясняется, почему люди так часто принимают решения и так редко их выполняют. В том-то и трагедия человеческого существования, что каждое малое "я" имеет право подписывать чеки и векселя, а человек, т.е. целое, вынужден их оплачивать. Нередко вся жизнь человека и состоит в том, чтобы оплачивать векселя малых, случайных "я".

На встрече кто-то спросил:

Как следует понимать эволюцию?

Эволюцию человека, - ответил Гурджиев, - можно понимать как развитие в нем тех сил и возможностей, которые никогда не развиваются сами по себе, механически. Только такого рода развитие, такой тип роста указывает на подлинную эволюцию человека. Нет и не может быть никакого иного рода эволюции.

Почти в каждой из своих лекций Гурджиев возвращался к теме, которую, очевидно, считал чрезвычайно важной, но которую многим из нас было нелегко усвоить.

Развитие человека идет по двум линиям, - сказал он, - линии знания и линии бытия . При правильной эволюции линии знания и бытия развиваются одновременно, параллельно друг другу, помогая одна другой. Но если линия знания слишком опередит линию бытия или линия бытия опередит линию знания, развитие человека пойдет по неверному пути и рано или поздно остановится. Люди западной культуры высоко ценят уровень знания человека, но не ценят уровень его бытия и не стыдятся низкого уровня собственного бытия. Они даже не понимают, что это значит, не понимают, что уровень знания человека зависит от уровня его бытия.

Если знание уходит далеко вперед от бытия, оно становится теоретическим, абстрактным и неприменимым к жизни, а фактически – вредным. Причина этого заключается в том, что знание, которое не находится в согласии с бытием (не опирается на опыт своего применения в бытии), не может быть достаточно полным и соответствовать реальным нуждам человека. В границах данного (уже устоявшегося) бытия дальнейшее улучшение качества знания совершенно невозможно, и происходит лишь накопление информации одной и той же природы в пределах уже известного. Изменение же самой природы знания возможно только с изменением природы бытия.

Взятое само по себе, бытие человека имеет много разных сторон. Самая характерная черта современного человека это отсутствие в нем единства, далее - отсутствие даже следов тех свойств, которые он так любит себе приписывать: "ясного сознания", "свободной воли", "незыблемого Я", "способности к действию". Вы удивитесь, если я скажу, что главной чертой бытия современного человека, объясняющей все его недостатки, является сон. Современный человек живет во сне (погруженный в свой внутренний мир). Если вы подумаете об этом, памятуя, что сон является главной чертой нашего бытия, вам сразу же станет ясно, что, если человек по-настоящему желает знания, он должен прежде всего подумать о том, как пробудиться, как изменить свое бытие.

Чтобы понять это, чтобы вообще уяснить себе природу знания и бытия, равно как и их взаимоотношения, необходимо понять, как знание и бытие относятся к "пониманию".

Знание - это одно, понимание - другое. (Так, знание справочника хирурга – это одно, а понимание как следует делать хирургическую операцию – другое). Люди часто смешивают эти понятия и не видят ясно разницу между ними.

В обыденном мышлении люди не отличают понимание от знания. Они думают, что большее понимание зависит от большего знания. Поэтому они накапливают знание - или то, что называют знанием, - но им не известно, как накопить понимание; и сам этот вопрос их не беспокоит. Но понимание зависит не от накопления знания, а от опыта его применения – опыта бытия.

Ранее мы говорили о механичности. Человек не может, сказать, что он понимает идею механичности, если он только знает ее умом. Он должен ее почувствовать всем своим телом, всем своим существом - и тогда он поймет... Так же, как в сфере практической деятельности люди очень хорошо сознают разницу между простым знанием и пониманием. Они видят, что просто знать и знать, как сделать что-то, две разные вещи. Знание того, как сделать, не создается одним лишь знанием. Но относительно механичности своей жизни люди не уясняют себе, что такое "понимание".

Как правило, люди видят, что не понимают какой-то вещи, - и тогда стараются найти название для того, чего "не понимают". И когда они найдут для этого какое-то название, они говорят, что "поняли". Но "найти название" не значит "понять". К несчастью, люди обычно довольствуются словами. Человек, знающий очень много названий, т.е. очень много слов, считается обладающим большим пониманием.

Одну из причин расхождения между линиями бытия и знания в жизни, недостатка понимания, который частично является причиной, а частично следствием этого расхождения, нужно искать в языке, на котором говорят люди. Язык, как и понимание, опирается на конкретный опыт. Но люди не уясняют себе, до какой степени субъективен их язык, насколько разные вещи выражает каждый из них одними и теми же словами. Они не осознают, что каждый человек говорит на собственном языке и очень плохо понимает язык другого человека или не понимает его совсем. Двое людей с глубокой убежденностью говорят одно и то же, но называют это по-разному и до бесконечности спорят друг с другом, не подозревая, что думают совершенно одинаково. Или наоборот, они говорят одни и те же слова и воображают, что согласны друг с другом, что достигли взаимопонимания, а в действительности они говорят совершенно разные вещи, ни в малейшей степени не понимая друг друга.

Для точного понимания необходим точный язык. И изучение систем древнего знания начинается с изучения языка, который позволяет точно установить, что именно говорится, с какой точки зрения и в какой связи. Когда человек овладеет этим языком, тогда, используя его, он сможет передать и сообщить массу таких знаний, такой информации, которую на обычном языке передать невозможно, даже если пользоваться разными научными, и философскими терминами.

Обратимся еще раз к идее человека. В языке, о котором я говорю, вместо слова "человек" употребляются семь слов, а именно: человек номер один, человек номер два, человек номер три, человек номер четыре, человек номер пять, человек номер шесть и человек номер семь. С этими семью понятиями люди, говоря о человеке, уже смогут понимать друг друга.

Человек номер семь - это такой человек, который достиг полного развития, возможного для человека, который обладает всем, чем может обладать человек, т.е. волей, сознанием. постоянным и неизменным Я, индивидуальностью, а также многими иными свойствами, которые мы в своей слепоте и в своем невежестве приписываем себе. Лишь тогда, когда мы до известной степени понимаем человека номер семь и его свойства, мы можем понять и те постепенные переходы, которыми к нему приближаемся, т.е. понимаем процесс возможного для нас развития.

Одна из следующих лекций началась с вопроса, заданного Гурджиеву одним из присутствующих: какова цель его учения?

В настоящее время моя цель не может иметь для вас значения, потому что для вас гораздо важнее определить свою собственную цель. Учение само по себе не может преследовать какую-либо цель. Оно может только показывать людям наилучший путь к достижению тех целей, которые у них есть. Вопрос о цели - очень важный вопрос. Пока человек не определит для себя свою цель, он не может даже и начать что-то "делать". Как же возможно что-нибудь "делать", не имея цели? "Делание" прежде всего предполагает цель.

Каждый должен иметь собственную цель: одному нужно богатство, другому - здоровье, третий желает Царства Небесного, четвертый хочет стать генералом - и так далее. Вот о целях такого рода я вас и спрашиваю. Если вы скажете мне, какова ваша цель, я смогу сказать вам, идем ли мы по одной и той же дороге.

Итак, самое правильное из выраженных здесь желаний - это желание быть господином самого себя, потому что без этого все остальное невозможно. По сравнению с этим желанием все другие представляют собой детские мечты, фантазии, которыми человек не мог бы воспользоваться, даже если бы их исполнение и было ему даровано.

Свобода, освобождение - вот что должно быть целью человека. Стать свободным, избавиться от рабства - вот к чему должен стремиться человек, если он хотя бы отчасти осознает свое положение. Для него более ничего не существует; и пока он остается рабом как во внутренней, так и во внешней жизни, все остальное невозможно. Но он не в состоянии избавиться от рабства во внешней жизни, пока остается рабом во внутренней. Поэтому для того, чтобы сделаться свободным, человек должен завоевать внутреннюю свободу.

Первая причина внутреннего рабства человека - это его невежество, - прежде всего, незнание самого себя. Без знания себя, без понимания работы и функций своей машины человек не в состоянии управлять собой, не в состоянии быть свободным; а без этого он навсегда останется рабом и игрушкой действующих на него сил.

Вот почему во всех древних учениях первым требованием в начале пути к освобождению было правило: ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ!

Следующая лекция началась прямо со слов: ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ!

Эти слова, - сказал Гурджиев, - обыкновенно приписываемые Сократу, на деле лежат в основе многих систем и школ, гораздо более древних, чем школа сократиков.

Принцип "Познай самого себя!" заключает в себе очень богатое содержание. Он требует, во-первых, чтобы человек, желающий познать себя, понимал, что это значит, с чем это связано, что из этого с необходимостью вытекает.

Знание себя - великая, но в то же время очень неясная и далекая цель. В своем нынешнем состоянии человек далек от самопознания. Поэтому, строго говоря, нельзя даже и определить его цель как самопознание. Важнейшей его целью должно стать изучение себя, а более близкой и простой - начало самоизучения и правильного самопознания.

Изучение себя - это работа, это путь, который ведет к самопознанию.

Но для того, чтобы изучать себя, человеку нужно сперва узнать, как это делать, с чего начинать, какие методы применять. Человек должен выучиться принципам самоизучения, ознакомиться с его методами.

Главный из этих методов - самонаблюдение. Без правильно применяемого самонаблюдения человек не поймет связь и соотношение между разнообразными функциями своей машины, никогда не поймет, как и почему в каждом отдельном случае с ним все "случается".

Есть два метода самонаблюдения: анализ или попытка анализа, т.е. попытка найти ответы на вопросы, отчего происходит то или иное явление, почему существует такая зависимость; второй метод - это регистрация, просто "запись" в уме того, что наблюдается в данный момент.

Самонаблюдение, особенно вначале, никоим образом не должно становиться анализом или попыткой анализа. Анализ станет возможным лишь гораздо позднее, когда человек узнает все функции своей машины и все управляющие ею законы.

Наблюдение следует вести как бы впервые: весь прошлый опыт, все результаты предыдущего самонаблюдения необходимо отложить в сторону. Возможно, в них содержится много ценного материала; но весь этот материал основан на неверных; наблюдениях, неверном разделении наблюдавшихся функций. Поэтому пользоваться им нельзя, во всяком случае, в начале работы по самоизучению. Все, что там есть ценного, в должное время будет взято и использовано. Но начинать необходимо с начала. Человек должен начать наблюдение себя, как если бы он совсем не знал и никогда не наблюдал себя. (P.S. По этому поводу в моем дневнике есть две фразы: "Начни как в первый раз" и "Не оглядывайся в прошлое – останешься в нем").

Когда он начинает наблюдать себя, он должен постираться сразу же определить, к какой группе явлений, к какому центру принадлежат наблюдаемые им в данный момент явления. Некоторым людям трудно понять разницу между мыслью и чувством; другим нелегко уяснить различие между мыслью и двигательным импульсом.

Следующим объектом самонаблюдения должны стать привычки вообще. Наблюдение и изучение привычек особенно трудно, ибо для того, чтобы увидеть их и "записать", человеку нужно отойти от них, освободиться хотя бы на мгновение. Пока человеком управляет какая-то конкретная привычка, он ее не замечает; но при первых же попытках бороться с ней, какими бы слабыми они ни были, он обнаружит ее присутствие. Поэтому, чтобы наблюдать и изучать привычки, надо стараться их преодолеть. Это открывает практический метод самонаблюдения. Такая борьба показывает человеку то, что есть; без нее он не увидит, из чего он состоит. Борьба с мелкими привычками очень трудна и утомительна, но без нее самонаблюдение невозможно.

В сфере эмоций очень полезно попытаться бороться с привычкой давать немедленное выражение своим неприятным чувствам. Многим людям очень трудно удержаться от выражения своих чувств, вызванных, например, плохой погодой. Еще труднее им не выражать неприятные эмоции, когда они обнаруживают, что кто-то или что-то нарушает то положение вещей, которое они считают порядком или справедливостью.

Помимо того, что борьба с выражением неприятных эмоций- очень хороший метод самонаблюдения, она имеет и другое значение: это одно из немногих направлений, в котором человек может изменить себя, не создавая других нежелательных привычек. Поэтому самонаблюдение и самоизучение с первых же шагов должны сопровождаться борьбой с выражением неприятных эмоций.

Если человек выполняет все эти правила при самонаблюдении, он отметит очень важные аспекты своего бытия, целую их серию. Прежде всего он с безошибочной ясностью установит тот факт, что его действия, мысли, чувства и слова суть результаты внешних влияний, и ничто из них не приходит от него самого. Он поймет и увидят, что фактически является автоматом, действующим под влиянием внешних стимулов. Он ощутит свою полную механичность, почувствует, что все "случается", что он не может ничего "делать". Он - машина, управляемая случайными внешними толчками. Каждый толчок вызывает на поверхность одно из его "я". Новый толчок - и это "я" исчезает, а его место занимает другое "я". Еще одно небольшое изменение в окружающей среде - и появляется новое "я". Человек начинает понимать, что у него нет никакой власти над собой, что он не знает, что может сказать или сделать в следующий момент; он начинает понимать, что не может отвечать за себя даже в течение кратчайшего промежутка времени. Он поймет, что если он остается одним и тем же и не совершает ничего неожиданного, то это происходит потому, что нет никаких непредвиденных внешних изменений. Он поймет, что все его действия полностью управляются внешними условиями, убедится, что в нем нет ничего постоянного, откуда могло бы идти управление, - ни одной постоянной функции, ни одного устойчивого состояния."

В психологических теориях Гурджиева было несколько пунктов, пробудивших во мне особый интерес. Первый пункт это возможность изменить себя, т, е. тот факт, что, приступая к правильному самонаблюдению, человек немедленно начинает изменяться и что никогда не окажется, что внутри него все в порядке.

Второй пункт - требование "не выражать отрицательных эмоций". Я сразу же почувствовал, что здесь скрывается нечто значительное. И дальнейшее течение событий показало, что я был прав, так как изучение эмоций и работа над ними легли в основу последующего развития всей системы. Но это произошло гораздо позже.

Однажды в разговоре с Гурджиевым я спросил о сознании и высказал по этому поводу существующие взгляды и свои мысли.

Все это чепуха, - заявил Гурджиев, - обычная научная софистика. Пора вам от нее избавиться. Ваша главная ошибка состоит в том, что вы думаете, будто уже обладаете сознанием , что оно обычно или постоянно присутствует, или постоянно отсутствует. На самом деле сознание - это такое качество, которое постоянно меняется. И существуют разные степени и уровни сознания. Как сознание, так и его разные уровни необходимо понять в самом себе посредством ощущения, так сказать, почувствовав его вкус. Никакие определения в этом случае не помогут; да они и невозможны, пока вы не поймете, что именно вам нужно определить. Наука и философия тоже не в состоянии определить сознание, потому что они хотят определить его там, где его не существует. Необходимо различать сознание от возможности сознания. У нас есть только возможность сознания и редкие его вспышки. Поэтому мы не можем определить, что такое сознание."

Я не могу утверждать, что все сказанное о сознании сразу же стало для меня ясным. Но одна из последующих бесед объяснила мне принципы, на которых основывались доводы Гурджиева.

Никто из вас не заметил самой важной вещи, на которую я обратил ваше внимание, - сказал он. - Иначе говоря, никто из вас не заметил, что вы не помните себя (эти слова он особо подчеркнул). Вы не чувствуете себя, вы не осознаете себя. В вас "что-то наблюдает" - совершенно так же, как "что-то говорит", "думает", "смеется". Вы не чувствуете: "Я наблюдаю", "Я замечаю", "Я вижу". У вас по-прежнему что-то "заметно", "видно"... Чтобы по-настоящему наблюдать себя, человек в первую очередь должен помнить себя (эти слова он опять подчеркнул). Старайтесь вспомнить себя, когда вы наблюдаете за собой, и позднее расскажите мне о результатах. Только те результаты будут иметь какую-то ценность, которые сопровождаются вспоминанием себя. Иначе вы сами не существуете в своих наблюдениях. А чего стоят в таком случае все ваши наблюдения?

принадлежим к Четвертому Пути, которыйявляется наиболее трудным путем из всех, так как он должен про-ходить в гуще земного, трактоваться среди жизни. Путь факира, тоесть Первый Путь, Путь Монаха - то есть Второй Путь, Путь Йога -то есть Третий Путь - не наши пути. Пытающимся следовать Четвертому Пути нужно помнить, что этот Путь, который нисходит BO внешнюю жизнь всегда, когда имеет место период особого беспо-рядка и хаоса. Теперь мне хотелось бы сказать вам всем, что некоторые извас не понимают идеи Четвертого Пути. Например, мне кажется вы ожидаете, что условия, которые существовали в одно время должны или будут существовать всегда. Это совершенно неправильно. Четвертый Путь должен быть всегда относим к различным обстоятельствам жизни и никогда не может стать постоянным и привычным. Внезапно может быть необходимо изменитьвсю внешнюю схему вещей. Я хочу, особенно в настоящий момент, иметь вокруг себя людей, которые понимают это и которые могут отнести себя к различным условиям и все-таки поддерживать в себе все принципы и идеи настоящей работы. Мы не имеем никакого представления, как дела будут идти в будущем. А это значит, что люди должны быть способны приспосабливаться к совершенно различным внешним условиям и все-таки поддерживать настроение и ощущение работы.

Как стать Человеком Четвертого Пути

На Четвертом Пути первым главным достижением является стать человеком №4, то есть уравновешенным человеком, или всесторонним человеком. Теперь, если некоторые из вас составили представление о том, что такое внешняя форма работы, из прошлых ассоциаций, и вы находите себя стоящими лицом к лицу с совершенно новым внешним состоянием дел и становитесь отрицательными, вы являетесь в действительности бесполезными для меня, поскольку это касается Четвертого Пути. Вы должны понять, что всякое внешнее изменение в работе всегда полезно для вас, какую бы форму оно ни принимало, и все вы должны быть подготовлены следовать работе и при изменении ее внешних проявлений и во все моменты поддерживать ясное внутреннее отношение к ней.

В настоящий момент совершенно невозможно воспроизвести ситуацию, которая существовала в Эссексе. Теперешний центр нашей ветви работы находится под пристальным взглядом публики. Два дома, которые мы занимаем, находятся буквально на большой дороге, особенно дом в самом Бёрдлипе, который расположен прямо в селе. По этой причине совершенно невозможно проводить нашу жизнь так, как мы делали это на ферме в Эссексе, и каждый должен понять это и приспособиться к обстоятельствам. Необходимо также понять, что мы находимся, так сказать, в «чужом» округе и, что особенно важно, в консервативном округе, и должны способствовать тому, чтобы производить благоразумное и нормальное впечатление на людей. При таких обстоятельствах мы не можем иметь такую же внешнюю жизнь, как прежде, но я не вижу причины, почему люди, посещающие нас, не могут понять, что это совсем маленькое затруднение можно преодолеть и что, кроме него, всё является таким же, как прежде.

Я давно говорил вам и повторял это несколько раз, что работа существует благодаря отношению кого-либо к ней, и какая бы ни сложилась внешняя ситуация, не следует делать какой-либо разницы по отношению к работе в этом смысле. Мне очень жаль, что приходится говорить об этом, но это сделать необходимо. Ибо я знаю, что вы можете снова очутиться в совершенно иных обстоятельствах, которые снова будут требовать соответствующего понимания, а затем снова и снова. Люди должны понять, что они находятся на Четвертом Пути и что они всегда должны быть способны быть «всем для всех людей» и развивать каждую сторону себя в отношении к обществу и ко всем формам внешней жизни, в разумной степени; в противном случае они не понимают идеи Четвертого Пути, который утверждает себя прямо в середине жизни, среди всего, что происходит, приспосабливаясь и все же всегда поддерживая себя внутренне. Четвертый Путь является и всегда должен быть наиболее «гибким» из всех, но он требует наиболее гибкого внутреннего понимания. И если человек в работе не может быть гибким, он является довольно трудным субъектом. Каждое изменение в обстоятельствах дает очень полезный шанс каждому научиться чему-нибудь. Когда я имею достаточно людей вокруг себя, кому я доверяю, в смысле того, что они способны нормально вести дело с любым человеком, при всякой ситуации в жизни, я буду чувствовать, что я способен расширять работу таким образом, каким я хочу расширять ее в конце концов. И здесь я напомню вам об одном значении механичности в работе. Если вы не можете установить связи с той или иной стороной жизни, вы должны сделать это одной из ваших целей. Нет и не должно быть ни одной вещи в жизни, о которой человек в Четвертом Пути не должен был бы быть осведомлен или не способен поддерживать связи с ней. Этот четвертый Путь не является романтическим и бесполезно иметь романтические чувства относительно фермы в Эссексе. Этот Четвертый Путь совершенно безжалостен и, как только что-либо заканчивается, то есть, не дает больше какой-либо реальной ценности, оно оставляется. Под этим я имею в виду, что мы не можем вернуться на ферму, но что это удобный случай для каждого приспособить себя к внешней форме и физической ситуации работы в настоящий момент. Это одинаково относится и к тем, кто не может приехать сюда, и к тем, кто может это сделать.

Я был бы очень рад, если бы вы все поняли, что я имею в виду, так как этот вопрос чрезвычайно важен, ибо каждый пытается «уложить» новые условия в старые формы работы Четвертого Пути и таким образом двигаться дальше. К сожалению, такие умственные и эмоциональные привязанности имеют место.

Я однажды сказал Гурджиеву: «Почему Вы не строите более солидно?» (Мы строили театр). Он ответил:«Это является только временным. За короткий отрезок времени все изменится. Каждый будет где-нибудь в другом месте. Ничто нельзя строить постоянным в настоящий момент».

Поэтому необходимо каждому понять каким-либо образом, что это значит. Много раз Гурджиев не имел работы «внешне», то есть не имел ни места, ни жилища. Все, казалось, рассеялось и с внешней, или чувственной, точки зрения исчезло, однако, как вы знаете, работа продолжалась и, наконец, перешла в нашу страну и, тем не менее, это не имеет никакого отношения к внешней форме работы, к действительному дому или ситуации и т.д. и, принимая во внимание то, что Гурджиев сказал мне частным образом, я представляю себе, что мы можем не иметь постоянного дома для работы и что мы должны приспосабливаться ко всякого рода ситуации в будущем. Но все те из вас, кто слушал учение в течение достаточного времени, должны быть способны теперь быть совершенно спокойными относительно изменения во внешней форме или внешних требованиях работы и тотчас же относиться к ним с точки зрения работы. Трудность состоит в том, что вещи становятся механическими и необходимо, чтобы давался толчок, так, чтобы вещи не являлись больше совсем механическими. Но работа продолжается тем же путем и говорит тем же голосом. И дает туже силу тем, кто признает и практикует ее.

Четвертый Путь Гурджиева - путь среди людей

Я должен добавить, что центр тяжести этой беседы для вас лежит в значении того, что называется Четвертым Путем. Мы не факиры, год за годом вытягивающие наши руки; мы не монахи, живущие в монастырях; мы не йоги, ушедшие в отдаленные школы или сидящие и медитирующие в пещерах Гималаев. Мы принадлежим к тому, что называется Четвертым Путем, который является совершенным в жизни. Поэтому мы должны работать среди жизни, окруженные всеми несчастьями жизни, и, в конечном итоге, жизнь становится нашим учителем, то есть мы должны практиковать неотождествление среди событий жизни; мы должны практиковать самовоспоминание среди дел, и мы должны отмечать и отделять себя от отрицательных эмоций среди всех обид и страданий повседневной жизни. И по этой причине говорится, что человек, который следует четвертым путем, должен стать человеком №4, то есть человеком, который развил свои центры. Это означает человека, который может быть всем для всех людей, и это означает человека, который развил все стороны себя так, что он может разумно встретиться с любой ситуацией, с любым классом, с любого рода лицом, с любой точкой зрения, с любой теорией, с любой практической вещью или теоретической вещью, или философской вещью вплоть до известной степени. С одной точки зрения он является человеком мира. Неправильно говорить это, но это, вероятно, дает первое представление о том, что такое человек №4. Человек №4 в действительности не означает человека мира. Он означает нечто более глубокое, чем это, но, несомненно, он включает и это, то есть он означает, что человек в состоянии встретить все события и ситуации жизни разумным образом и не является глупцом в отношении жизни и людей. Имеется много вещей, которые узнаются из обычной жизни, которые каждый должен знать, и, принимая во внимание идею человека №4, все эти вещи становятся интересными. Действительно, человек должен получить свое полное развитие из жизни в соединении с работой, чтобы достичь стадии человека №4, ибо ни один человек не может стать человеком №4, если только работа не озаряет его, и в то же время ни один человек не может стать человеком №4, если он не связывает себя со всеми сторонами жизни. Спросите себя в каких сторонах жизни вы не очень развиты, здесь я имею в виду просто обычную внешнюю жизнь. Будете ли вы способны принять внезапно важное задание? Будете ли вы способны содержать гостиницу? Будете ли вы способны эффективно беседовать с премьер-министром? Можете ли вы проводить игру или вести парусный корабль, или дать значительный бал и сохранить полное спокойствие и знать, что делать? Можете ли вы дать хорошую критику на какую-либо книгу? Можете ли вы под-держивать разговор обычных образованных людей? Хотя все эта не столь важно и никто не должен принимать это буквально, вся кий должен иметь представление о том, что значит человек №4 потому что человек №4 не значит в точности то, что я сказал. Он означает достижение совершенно замечательной всесторонно сти, так что, хотя вы никогда не говорили с премьер-министром, когда такой момент наступит, вы сможете это сделать благодаря вашему внутреннему развитию и вашей внутренней силе.

Четвертый путь лежит в жизни, и люди должны быть достаточно сильны, чтобы поддерживать его в их желаниях и их понимании, так кай он не имеет ни храмов, ни церквей, ни ритуалов - только правила. По этому, прошу вас, поймите, что если внешние условия Четвертого Пути меняются для вас и даже меняются снова и снова, вы должны всегда; стараться сохранять ваше равновесие и принимать новые условия как; работу и считать, что, как бы сильно мне ни нравились мужчина или женщина, я не могу сделать что-либо, если изменение внешних обстоятельств делает его или ее отрицательным в работе.

Не отталкивающую практические умы западных мыслителей." П. Д. Успенский (Ouspensky, 1971), другой ученик Гурджиева, называет эту систему "эзотерической школой", не приспособленной под массовые вкусы; школой, которая учит КАК должно быть сделано то, что согласно религиям ДОЛЖНО быть сделано, – т.е. как трансформировать человеческое сознание. Сам Гурджиев называет свое учение "четвертым путем" в отличие от традиционных путей факира, монаха или йога ; путем "хитрого человека", который не удаляется от мира в уединенное убежище для медитации, но работает над своим сознанием в зеркале взаимоотношений с людьми, животными, имуществом и идеями. На продвинутой стадии ученик Гурджиева должен разделить приобретенное знание с другими, чтобы продвинуться еще дальше. Многочисленные гурджиевские группы второго, третьего и четвертого поколения развивали таким образом свои стили и характерные черты. Так как оригинальная школа Гурджиева использовала широкую гамму техник, то какая-либо современная группа может по своему усмотрению использовать или не использовать те методы, которые обсуждаются ниже, и заимствованы главным образом из книг Успенского.

Гурджиев говорил, что большинство людей "спят", то есть живут автоматически, откликаясь на стимулы."Современный человек – говорил Гурджиев (Ouspensky, 1971) постепенно уклонился от того естественного типа, которым он должен был бы являться... восприятия и проявления современного человека... – это всего лишь результаты автоматических рефлексов той или другой части его совокупной сущности." Подобно Будде, Гурджиев понимает под нормальным состоянием человека состояние страдания. Люди из-за их неспособности видеть положение дел такими, как оно есть, остаются целиком подвластны эгоизму и животным страстям, таким как страх, возбуждение, гнев и погоня за удовольствиями. Однако страдание может дать нам толчок к свободе. Путь к освобождению состоит не в общепринятых понятиях добродетельной жизни, а в преднамеренной программе по самотрансформации. Средство, которое предлагает Гурджиев, начинается с самонаблюдения. Кеннет Уокер (Walker, 1969, p.206), который учился у Успенского и Гурджиева, поясняет это так: "Мы заключены в тюрьму нашего ума, и сколь бы мы ни расширяли и ни приукрашивали их, мы все равно остаемся взаперти в их стенах. Если мы хотим когда-нибудь прокинуть эти стены, то первым шагом должно быть наше понимание той ситуации, в которой мы находимся, и видение при этом того, каковы мы есть на самом деле, а не каковыми бы мы хотели быть. Это может быть достигнуто путем поддерживания в себе состояния пассивного осознания..."

Далее Уокер описывает технику "самовоспоминания" – умышленного разделения внимания таким образом, чтобы направить часть его обратно на самого себя. В своих многочисленных и непостоянных "Я" человек учреждает осознание , которое только наблюдает все остальное – это "наблюдающее Я" или "свидетель". Вначале очень трудно достичь устойчивости "наблюдающего Я", и начинающий то и дело забывает про то, что нужно помнить о самом себе, и самонаблюдение переходит в полное отождествление с тем "Я", которое господствует над его умом в данный момент. Но при наличии у начинающего настойчивости, самовоспоминание укрепляется, так как, говоря словами Успенского, чем больше мы понимаем наше настоящее состояние, состояние сна, тем настоятельнее мы ощущаем необходимость изменить его." Самовоспоминание напоминает "полноту внимания", о которой мы уже говорили выше. Психологической установкой, необходимой при этом методе, является самоотделение, при котором наши собственные мысли и поступки рассматриваются как принадлежащие другому человеку, с которым мы лишь поверхностно знакомы. Успенский (цит. по. Walker, 1969, p.40) предлагал "наблюдать за собой очень внимательно, и вы тогда увидите, что это не ВЫ, не ВАШЕ Я, а некое "ОНО" говорит внутри вас; движется и чувствует, смеется и плачет внутри вас; подобно тому, как идет дождь, потом проясняется, а после снова идет дождь. Все происходит в вас, а ваша главная задача – следить и наблюдать за происходящим."

Когда ученик осознает, что в его самонаблюдении был допущен перерыв, то он снова возвращает свой отвлекающийся ум к задаче самонаблюдения. Хотя гурджиевские группы используют различные технические приемы, чаще всего они являются второстепенными по отношению к самовоспоминанию. Решающим же является искусство направления внимания на самого себя. Успенский (1971) говорит, что как состояние транса в Самадхи, так и нормальное состояние отождествления, "которое ограничивает свободу человека некоторой малой частью самого себя" противоположны его цели. При самовоспоминании, так же как и в Випассана-медитации, "искажающие зеркала личности" отбрасываются для того, чтобы можно было видеть самого себя. В самовоспоминании, как и при полноте внимания в практике "дзадзен", человек принимает себя полностью, без комментариев и без присвоения имен тому, что он видит.

Другим примером гурджиевских упражнений на самовоспоминание является сосредоточение на каком-нибудь одном аспекте повседневного поведения на протяжении всего дня – например, на движении рук или на мимике лица. Вот еще одна инструкция для самовоспоминания: "Где бы ты ни находился, что бы ты ни делал, помни о своем присутствии и наблюдай за всем, что ты делаешь." Эта инструкция аналогична тем, которое предлагаются для достижения полноты внимания. Возможно, такое сходство между системами не случайно. И Гурджиев и Успенский бывали в тех странах, где Випассана и подобные ей техники передавались достаточно правильно для того, чтобы научиться им, и Гурджиев в этом смысле являлся великим заимствователем, передатчиком и преобразователем учений Востока.

В течении практики самовоспоминания ученик приходит (как и на пути Випассаны) к пониманию того, что его внутренние состояния находятся в постоянном движении, и что не существует внутри такой вещи, как неизменное "Я". Вместо этого он видит просто совокупность черт характера, так называемых "главных черт". Каждая из них, господствуя на сцене, придает свой облик его личности. При самонаблюдении и становится очевидность множественность этих черт характера. Но потом эта множественность постепенно устраняется по мере самонаблюдения, так как ученик перестает отождествлять себя с этим множеством различных "Я" и они постепенно теряют свою силу. При укреплении наблюдающего "Я" и отстранении от всех остальных, ученик "пробуждается", принося при этом в жертву свои повседневные "Я". Уокер описывает это пробужденное состояние как "чувство присутствия, нахождения здесь; мышление, чувствование, восприятие и движение с определенной степенью контроля, а не просто автоматически." В этом состоянии "свидетель" выкристаллизовывается в постоянную ментальную функцию. Ученик может судить о себе совершенно объективно.

Эта степень самопознания предшествует высшему состоянию "объективного сознания". В этом состоянии ученик видит не только себя, но и все остальное с полной объективностью. Объективное сознание – это кульминация самовоспоминания. Обычное сознание человека не изгнано, но на него наложена объективность. Это усиливает "внутреннее молчание" и чувство отделенности от непрерывного бормотания ума. Восприятие мира человека с объективным сознанием совершенно иное. Уокер (1969, р.47-48) так описыввает это завершающее состояние гурджиевской тренировки: "маленькое ограниченное "Я" повседневной жизни, которое настаивало на своих правах и своей отдельности, уже исчезло и не может более изолировать человека от всего окружающего. Человек погружается в намного более глубокое измерение существования... как будто шум мыслей угас, и их место во внутреннем безмолвии занимает ошеломляющее чувство "бытия". Такие ограниченные утверждения как "мое" и "ваше" теряют смысл... и даже такие прежние временные барьеры как "раньше" и "потом" тонут в бездонных глубинах непреходящего "сейчас". Исчезают также и различия между субъектом и объектом, между познающим и познаваемой вещью."

Беннет (Bennet, 1973) приводит семь уровней человека согласно гурджиевской системе, последние три из которых являются "освобожденными". Эти три последних уровня являются градациями "объективного сознания". Неотъемлемой частью трансформации в "объективное сознание" является освобождение человека от капризных, неразумных влияний, исходящих из внешних и внутренних источников."Освобожденный" человек, находящийся, например, на шестом уровне – это то же самое, что "бодхисатва" в буддизме Махаяны, или великие святые в христианстве и "вади" в исламе. Такой человек более не озабочен собственным благополучием, но посвящает себя спасению всех живых существ."

Наступил век, сломавший привычный мир.

Век больших машин, паровозов, пароходов, автомобилей и аэропланов… цивилизация сделала огромный скачок, и люди оказались в окружении машин и механизмов.

Откуда взялся этот загадочный человек, этот Георгий Гурджиев, имя которого произносили шёпотом, учениками или слушателями которого были практически ВСЕ известные фигуры того времени, включая Иосифа Сталина, Адольфа Гитлера, Сергея Есенина, Маяковского, Блока и многих других?

В чем тайна этого человека, который называл себя «просто учителем танцев»? Обладал ли он, на самом деле, каким-то тайным знанием или он был просто харизматичным шарлатаном?

Дал ли какое-то тайное знание этим людям?

Может, он правильно рассчитал, что именно сейчас всего люди хотят новых знаний о своей природе, ведь именно в то время тысячи открытий, изобретений, новых теорий стремительно меняли жизнь. Захватывало дух от гордости за человечество, от грандиозности возможностей. И от страха за будущее.

Новые возможности дают преимущество тому, кто применит их первым. И это соревнование не может закончиться мирно.

Удобство и комфорт имели свою цену: машины не только сделали жизнь легче, но и убивали эффективнее.

Уже грохотала смертоносная машина Первой мировой войны, но в России никто не мог представить, что совсем скоро все перемешается там, где, казалось, все было комфортно, привычно и спокойно. Хотя спокойно – вряд ли. Было тревожно и суетно.

Однако мысль о том, что все рухнет, казалась настолько фантастичной, что самые мрачные скептики не слышали голоса ревущей катастрофы. Именно в это время кто-то активно действовал, какие-то силы производили свою работу, какие-то люди жертвовали собой во имя того, чтобы другие деятельные люди подготовили себе место в этом новом мире.

Ситуация казалась нереальной, временной, и эта иллюзия погубила многих.

Именно в это время среди людей возникает мучительный, страстный интерес к возможностям самого человека как к резервным, как к факторам выживания в этом мире. Теософские и эзотерические общества, попытки расширить область знаний о человеческой природе и природе мира, ибо это кажется существенным фактором выживания, – все это приобрело грандиозные размеры.

Чем же отличался от других гуру этот странный Гурджиев?

Он был другим. Он сравнил человека с машиной, которой нужно научиться управлять. Он говорил: человек – это машина, он живет во сне: посмотрите, это на самом деле так. Только разобравшись в свойствах этой машины, можно получить огромные преимущества, и стать больше, чем машиной.

Законы мироздания сходны с законами гармонии музыки. Можно заставит машину работать правильно – в резонансе с этой гармонией. И тогда можно научиться управлять не только своей жизнью…

Он основал не одну школу или группу учеников, в которых различными способами пытался, какой говорил, пробудить человека. Он делал это не только читая лекции или давая уроки динамической медитации. Гурджиев обладал, несомненно, способностями, которые однозначно можно назвать сверхнормальными.

Его объяснения устройства мира могут показаться странными, но удивительно созвучны самым современным теориям в физике и астрономии.

Он изучал своих учеников и оттачивал на них свой метод преподавания.

Многие даже не верят, что он погиб, по официальной версии, в автокатастрофе. Некоторые предполагают, что он и сейчас преподает. Что и кому?

Он был всегда на виду и всегда один. О нем, в сущности, никто ничего не знал.

Возвращение из Индии. – Война и «поиски чудесного». – Старые мысли. – Вопрос о школах. – Планы дальнейших путешествий. – Восток и Европа. – Заметка в московской газете. – Лекции об Индии. – Встреча с Гурджиевым. – «Переодетый». – Первая беседа. – Мнение Гурджиева о школах. – Группа Гурджиева. – «Проблески истины». – Дальнейшие встречи и беседы. – Организация московской группы Гурджиева. – Вопрос о плате и средствах для работы. – Вопрос о тайне; обязательства, принимаемые учениками. – Беседа о Востоке. – «Философия», «теория» и «практика». – Как была найдена эта система? – Идеи Гурджиева. – «Человек – это машина», управляемая внешними влияниями. – «Всё случается». – Никто ничего не «делает». – Чтобы «делать», необходимо «быть». – Человек отвечает за свои поступки, а машина – нет. – Нужна ли психология для изучения машины? – Обещание «фактов». – Можно ли прекратить войны? – Беседа: планеты и Луна как живые существа. – «Разум» Солнца и Земли. – «Субъективное» и «объективное» искусство.

Я возвратился в Россию после довольно длительного путешествия по Египту, Цейлону и Индии. Это произошло в ноябре 1914 года, т. е. в начале Первой мировой войны, которая застала меня в Коломбо. Я вернулся оттуда через Англию.

Покидая Петербург в начале путешествия, я сказал, что отправляюсь «искать чудесное». Очень трудно установить, что такое «чудесное», но для меня это слово имело вполне определённый смысл. Уже давно я пришёл к заключению, что из того лабиринта противоречий, в котором мы живем, нет иного выхода, кроме совершенно нового пути, не похожего ни на один из тех, которые были нам известны и которыми мы пользовались.

Но где начинался этот новый или забытый путь – этого я не мог сказать. Тогда мне уже был известен тот несомненный факт, что за тонкой оболочкой ложной реальности существует иная реальность, от которой в силу каких-то причин нас нечто отделяет. «Чудесное» и есть проникновение в эту неведомую реальность. Мне казалось, что путь к неизведанному можно найти на Востоке. Почему именно на Востоке? На это трудно ответить. Пожалуй, в этой идее было что-то от романтики; а возможно, тут имело место убеждение, что в Европе, во всяком случае, найти что-либо невозможно.

На обратном пути, в течение тех нескольких недель, что я провёл в Лондоне, все мои мысли о результатах исканий пришли в полный беспорядок под воздействием безумной нелепости войны и связанных с нею эмоций, которые наполняли атмосферу, разговоры и газеты и против моей воли часто захватывали и меня.

Но когда я вернулся в Россию и вновь пережил те мысли, с которыми её покидал, я почувствовал, что мои искания и всё, что с ними связано, более важны, чем любые вещи, которые происходят и могут произойти в мире «очевидных нелепостей». Я сказал себе, что на войну следует смотреть как на одно из тех катастрофических условий жизни, среди которых приходится жить, трудиться и искать ответа на свои вопросы и сомнения. Эта война, великая европейская война, в возможность которой я не хотел верить и реальности которой долго не желал допускать, стала фактом. Мы оказались погруженными в войну, и я видел, что её необходимо считать великим memento mori, показывающим, что надо торопиться, что нельзя верить в «жизнь», ведущую в ничто.

Кстати, о выражении «очевидные нелепости». Оно относится к книжке, которая была у меня в детстве. Книжка так и называлась – «Очевидные нелепости», принадлежала к ступинской «библиотечке» и состояла из таких, например, картинок, как изображения человека с домом на спине, кареты с квадратными колёсами и тому подобное. В то время книжка произвела на меня очень сильное впечатление – в ней оказалось много картинок, о которых я так и не мог понять, что в них нелепого.

Они выглядели в точности так, как и обычные вещи. И позднее я стал думать, что книга на самом деле давала картинки из подлинной жизни, потому что по мере взросления я всё больше убеждался, что вся жизнь состоит из «очевидных нелепостей», а последующие мои переживания только укрепили это убеждение.

Война не могла затронуть меня лично, по крайней мере, до окончательной катастрофы, которая, как мне казалось, неизбежно разразится в России, а может быть, и во всей Европе; но ближайшее будущее её пока не сулило. Хотя, разумеется, в то время эта приближающаяся катастрофа выглядела лишь временной, и никто не мог представить всего того внутреннего и внешнего разложения и разрушения, которое нам придётся пережить.

И т.д. Одним словом, всему тому, что может пригодиться человеку в его повседневной жизни, если посмотреть на это именно с прагматической точки зрения. Но, согласитесь, интеллектуальное и физическое развитие – это не всё, что составляет жизнь человека, ведь, помимо этого, он должен развиваться и духовно – обогащать свой внутренний мир, возможно, искать , находить пути к познанию чего-то высшего.

И, довольно существенно отходя от привычной для нашего ресурса тематики, мы хотим рассказать вам об очень необычном учении, которое является одним из духовных путей пробуждения человеческого сознания под названием «Четвёртый путь». Мы искренне верим, что материал и такой направленности найдёт среди нашей глубокоуважаемой аудитории своего читателя.

И, естественно, рассказ о «Четвёртом пути» нельзя начать ни с чего другого, как с небольшого представления для вас личности этого поистине необычного и замечательного человека – Георгия Гурджиева. Но сразу скажем, что мы не станем вникать во все детали его биографии, а укажем лишь основные её моменты.

Кто такой Георгий Иванович Гурджиев?

Георгия Ивановича Гурджиева можно назвать одним из самых необычных, удивительных и таинственных людей XX столетия. Этот человек был , композитором, эзотериком, философом-мистиком, гипнотизёром, магом, духовным наставником, учителем танцев и основоположником «Четвёртого пути». Ещё при жизни личность этого человека, как и его жизненный путь и деятельность, были покрыты туманом загадок, тайн и легенд.

Гурджиев родился в Российской империи, во втором по величине городе Армении – Александрополе (ныне город Гюмри), который находится неподалёку от границы с Турцией. Его отец был греком, а мать – армянкой. И первые загадки начинаются именно здесь: по одним данным, Гурджиев родился 14 января 1866 года, по другим – 14 января 1874 года, по третьим – 13 января 1877 года, а по четвёртым – 28 декабря 1872 года.

Отец Георгия Гурджиева – Иван Иванович Гурджиев серьезно интересовался религиозными вопросами, и был в тесных дружеских отношениях с епархиальным епископом и настоятелем одного из христианских храмов Александрополя – Боршем. Именно Борш стал духовным отцом Георгия Гурджиева, и начал заниматься его образованием, решив обучить его на священника, а также на врача, т.к., по мнению Борша, это были две части единого целого.

Но, достигнув юношеского возраста, Гурджиев по какой-то причине резко оставил обучение и основал «Общество искателей истины», а также стал его главой. Впоследствии, практически все свои юношеские годы он провёл в странствиях по странам Африки и Азии, среди которых были Туркестан, Турция, Афганистан, Египет, Греция и другие. Все его путешествия, которые нередко сопровождались археологическими раскопками, были посвящены поискам самой древней мировой религии.

Согласно одной из версий его биографии, Гурджиев около десяти лет провёл в Тибете, будучи русским секретным агентом и советником далай-ламы, однако подтвердить это не представляется возможным. Но, как бы то ни было, накопив определённый багаж знаний и получив определённый опыт, Гурджиев приехал в Москву и открыл свою собственную школу под названием «Четвёртый путь», где начал обучать своей системе заинтересованных людей. Аналогичная школа была открыта также и в Петербурге.

После революции в России, учитель с небольшим количеством учеников отправляется сначала в Грузию, потом в Турцию, затем в Германию и Великобританию с целью основать «Институт гармонического развития человека», но по ряду всевозможных причин сделать это ни в одной из этих стран у него не получилось. В конце концов «Институт гармонического развития человека» был основан во Франции, под Парижем, в поместье Приэре. И в немалой степени этому способствовал один из ближайших соратников Гурджиева – Пётр Демьянович Успенский – русский теософ, эзотерик и философ, написавший такие книги как «Четвёртое измерение», «В поисках чудесного», «Четвёртый путь» и многие другие. Этот человек способствовал распространению учения Гурджиева на Западе, а также оказал ему поддержку в покупке замка в Приэре, где и был основан «Институт».

Вся жизнь Гуржиева была наполнена массой интереснейших и необычных событий. Но на этом мы подведём к концу повествование о его жизни, т.к. на эту тему можно написать несколько объёмных книг, и в рамках одной статьи вдаваться в подробности жизненного пути этого человека будет нецелесообразно, и приступим к изложению основных идей его учения – «Четвёртого пути».

«Четвёртый путь» Георгия Гурджиева

«Четвёртый путь» представляет собой уникальную практику внутреннего развития, включающую в себя всё то, чего достиг Георгий Гурджиев в своих духовных исканиях и знакомствах с эзотерическими учениями во время путешествий. «Четвёртый путь» включает в себя элементы восточного христианства, буддизма, суфизма, отрывки древнейших знаний, а также танцевальную и музыкальную составляющие.

Человек – машина

Основой гурджиевской системы является понятие о том, что человек представляет собой механическую машину, шаблонно отвечающую на любое внешнее воздействие. Осознание человеком данной идеи и есть тот фундамент, на котором должна основываться работа человека над собой.

Всё, что делает человек в своей повседневной жизни, все его поступки, дела, мнения, убеждения, взгляды, мысли, чувства, слова, и прочее – всё это представляет собой результат внешнего воздействия и полученных извне впечатлений. Человек не способен произвести или сделать ничего, что шло бы из его нутра. Всё, что составляет жизнь человека, просто происходит с ним, случается автоматически.

Определить это для себя, понять, осознать и убедиться в этом есть избавление от иллюзии о человеке, и о том, что он способен самостоятельно оказывать воздействие на свою жизнь, организовывать её и т.д. В действительности, ничего этого не существует – всё это просто происходит, вплоть до глобальных явлений, таких как войны, революции, забастовки, смены президентов и т.п. И происходит всё это таким же точно образом, как происходят в жизни людей такие события и процессы, как рождение, творчество, деятельность, смерть. Даже желания, любовь и ненависть – это то, что случается с людьми.

Однако никто и никогда не поверит нашим словам, если мы скажем кому-то, что он не в состоянии что-либо изменить. Это станет для человека одним из самых и неприятных оскорблений. И станет это таковым по той простой причине, что является истиной, а знать истину не хочет никто. Но основная проблема заключается в том, что это нужно не просто понимать интеллектуально, а осознавать всем своим человеческим существом.

«Делание»

Ещё одним очень важным моментом «Четвёртого пути» является вопрос так называемого «делания».

Люди всегда думают, что кто-то другой делает что-то неправильно, делает вещи не так, как их нужно делать. Любой уверен в том, что мог бы сделать этого гораздо лучше. И люди не понимают, и даже не стремятся понять, что всё, что вообще делается, и тем более то, что уже сделано, никак нельзя сделать, и никак нельзя было бы сделать как-то иначе. Если бы люди не были такими, какие они есть, то и весь мир был бы не таким, каким он является. Поэтому, всё всегда остаётся на своих местах.

Эволюция человека

Процесс человеческой эволюции может пониматься как процесс развития в его существе тех сил и тех возможностей, которые ни в коем случае не могут быть развиты самостоятельно, механистично. Именно осознанное, целенаправленное развитие человека есть показатель того, что человек растёт, и эволюционирует.

Само же человечество стоит на месте, т.е. нет никакого прогресса и эволюции. То, что все считают движением вперёд, является только частичным видоизменением, уравновешивающимся аналогичным видоизменением иной направленности.

Заводя разговор об эволюции, требуется изначально осознать, что механической эволюции быть не может. Человеческая эволюция – это эволюция сознания, но это самое сознание может прогрессировать только сознательно. Человеческая эволюция – это также развитие его способности к «деланию», и как раз это «делание» никогда не станет результатом того, что просто случается с человеком.

Развитие человеческого сознания

Согласно системе Гурджиева «Четвёртый путь», все известные способы развития сознания человека подразделяются на три категории, которыми являются:

• Путь факира
• Путь монаха
• Путь йогина

И именно здесь начинается разговор о Четвёртом пути, способном интегрировать и трансформировать все функции человека. В Четвёртом пути не подразумевается никакого аскетизма, уединения в глуши, оставления всего «мирского». Но к этому Пути человек должен быть подготовлен, а эту подготовку можно получить лишь в обычной повседневной жизни, к тому же, она должна быть максимально серьёзной и включать в себя все возможные аспекты человеческого бытия.

Основное отличие Четвёртого пути от любого другого заключается в понимании, т.е. человек должен отказаться делать что-либо, чего он не понимает. И чем глубже понимание человеком того, что он делает, тем результативнее будут все его усилия. Это является главенствующим принципом Четвёртого пути.

Результаты выполняемой человеком работы зависят от того, насколько сознательно он её выполняет. Интересно и то, что для Четвёртого пути не требуется наличия какой-либо веры, т.к. она противопоставляется ему. Помимо прочего, работа человека на Четвёртом пути может быть индивидуализирована, проще говоря: любой может делать то, что ему нужно, и не делать того, что является бесполезным.

Именно по причине всего вышесказанного, Четвёртый путь часто именуется Путём хитреца, ведь хитрец знает тот секрет, который неизвестен йогину, факиру или монаху.

• Состояние сна
• Состояние бодрствования
• Состояние самовспоминания
• Состояние Объективного Сознания

По мнению Гурджиева, человек-механизм всегда находится в забытьи, которым и является состояние сна или повседневного бодрствования, по причине чего не способен достичь состояния самовспоминания, ведь чтобы достичь его, требуется очень серьёзная и кропотливая работа над собой. Но именно в состоянии самовспоминания человек обнаруживает своё внутреннее Я и постигает способность к «деланию».

И немного о практике

Методы, при помощи которых человек может достичь третьего и четвёртого состояний сознания, предполагают от практикующих выполнение напряжённой работы в различных условиях и обстоятельствах, которые могут вызвать всевозможные «трения» как на индивидуальном – личностном уровне, так и на коллективном.

Те условия, в которых работали и работают сегодня ученики Гурджиева, всегда напоминали и напоминают человеку о том, что он является машиной. Но именно эти условия способны освободить его сознание от всего того, что было накоплено им в прошлом.

Многочисленные упражнения Гурджиева основываются на усилиях, которые необходимо приложить человеку, чтобы . Наставник говорил о том, что если в жизни человека нет внутренней борьбы, если всё, что с ним происходит, принимается им без всякого сопротивления, если он находится во власти «ветра», который швыряет его то туда, то сюда, то этот человек никогда не изменится.

Отсюда и выходит, что Четвёртый путь – это тяжёлый Путь и серьёзных усилий. Но этот Путь направлен на осознание человеком своей механистичности, благодаря чему он сможет придти к раскрытию истинного потенциала своего существа и достичь трансформации своего сознания. Всегда и везде нужно помнить себя. Всегда и везде нужно помнить, что та энергия, которая затрачивается на сознательный труд, является инвестицией в своё развитие, а энергия, которая растрачивается на механические действия, теряется человеком навсегда.

Заключение

После того как Георгий Иванович Гурджиев умер 29 октября 1949 года во французской коммуне Нёйи-сюр-Сен во Франции, практику «Четвёртого пути» продолжили его ученики. В странах Европы и в США начали создаваться активные рабочие группы. И сегодня культурные центры «Четвёртого пути» есть во Франции, Великобритании, США, Канаде, Мексике, ЮАР, Бразилии, Индии, Австралии и России.

И напоследок приводим одну из цитат Георгия Гурджиева, в которой заложен огромный смысл:

«Душа – это роскошь. Никто ещё не родился с полностью развитой душой»